— Чувак, ты фантик? — Он ловит мой непонимающий взгляд и тут же поясняет: — Новичок? Ты на болельщика что-то не похож.
— Если на зебре нет полос, значит, это не зебра, а лошадь, — озвучиваю почему-то всплывшее в памяти выражение окружного прокурора, который никак не мог признать, что проиграл мне дело. А потом добавляю: — Не фанат.
Поворачиваюсь к нему, чтобы рассмотреть назойливого соседа: с виду лет сорок пять — пятьдесят, с проседью на бакенбардах, коренастый, безнадежно лысеющий мужик. В рубашке в клетку, рукава закатаны до локтей, живот идеально вписался в углубление под стойкой, как деталь недостающей мозаики. Завсегдатай в ответ разглядывает меня, останавливает взгляд на руке.
— Не женат? — делает он вывод, видимо, не увидев кольца на пальце.
— Женат, — отвечаю. — Не люблю кольца.
— И жена не возникает по этому поводу?
— Нет.
— Счастливчик! Моя бы меня живьем съела, если бы я куда-то вышел без кольца. Любит очень. Ревнует. — Он растопыривает пятерню и показывает мне тонкий золотой обод на безымянном пальце. — А мне чо? Сложно, что ли? Надо — в карман убрал, надо — обратно надел… Зато жена спокойна.
— Понятно, — лениво киваю в ответ и делаю еще один глоток. От двуличного благородства собеседника становится тошно.
Я сразу сказал Ксюше, что не буду носить кольца на пальце. Она приняла это без возражений. Потому что не от кольца зависит моя любовь.
— А твоя чего? Не ревнует? — смеется пузан. — Или не любит?
Ну что за херь! Я сюда расслабиться пришел, а меня еще больше выводят!
— Мужик, отстань, а? — отмахиваюсь, не желая вступать в открытый конфликт, хотя кулаки так и чешутся закрыть рот разговорчивому толстяку.
— Не, ну а чо?
— А ничо! — повышаю голос. — Моя жена меня любит!
— Да? — с мерзкой улыбкой его губы ползут уголками вниз.
— Да, бл*ть!
— А чо ты тогда тут, а не с ней? — Не в бровь, а в глаз. Я и сам не могу понять, какого черта поперся сюда на эмоциях, а не остался там. Надо было помириться сразу.
— А ты? — смотрю на него с вызовом.
— А я футбол смотрю! — пожимает плечами и кивает в сторону экрана, где крутят рекламу ставок — перерыв между таймами.
— Вот и смотри, а от меня отстань.
Часы на запястье сообщают о входящем сообщении. Мозгами понимаю, что это не Ксюша, но сердце все равно с надеждой замедляется, чтобы через секунду запуститься с бешеной скоростью. Нажимаю на маленький экран и разочарованно опускаю руку.
Вася.
Прислал одинокий вопросительный знак, не дождавшись ответа.
Смахиваю. Позже с ним поговорю. А сейчас надо с женой помириться. Нельзя обиженную женщину надолго оставлять одну — натворит дел, потом разгребать.
Достаю из кармана телефон, нахожу в избранных контакт, записанный как «Джана», и нажимаю на зеленую иконку с трубкой. И будто дежавю проживаю. Снова в проношусь в ночь, когда не мог дозвониться до нее, искал по всему городу, с ума чуть не свихнулся от страха.
Она не отвечает, как и тогда.
Одним залпом допиваю полкружки, с грохотом ставлю на стойку и прошу повторить.
— Не отвечает, да? — снова влезает толстяк. — Эти бабы умеют играть на наших нервах.
— Мужик, ты щас договоришься, — цежу сквозь стиснутые зубы.
Он цыкает и отворачивается. А я снова нажимаю на вызов. Долго жду, делая частые мелкие глотки. Результат тот же.
Внезапно меня пронзает догадка — она же еще в офисе. Всю неделю сидела, как каторжная, до последнего. Наверное, и сейчас зарылась в бумагах и не заметила моих звонков.
Нахожу номер её секретаря.
— Юленька, передай трубку Ксении Викторовне, — говорю быстро, чтобы голос не выдал волнение или, не дай Бог, захмелевшие интонации.
— Ой, а она ушла давно, — говорит секретарь, — уже часа два как, или больше…
Отключаюсь, не попрощавшись. Заливаю в себя столько пива, что на дне остается только узкая полоска пены.
Ставлю телефон перед собой, не выключая экрана, нажимаю на громкую связь. Огромная кружка передо мной наполняется с завидной скоростью. Автоответчик противным голосом снова и снова сообщает, что абонент не отвечает, и предлагает мне перезвонить позже. Отсчитываю в уме до десяти, и опять по новой: пиво — звонок — счет, пиво — звонок — счет.
Толстяк смотрит на меня с откровенным сочувствием, но мне плевать на мнение какого-то неудачника.
Я дозвонюсь до своей жены.
Она меня простит.
И всё снова станет хорошо.
Обязательно!
В подтверждение моих слов на следующем звонке вместо уже привычных бесконечных гудков раздаются только два.