— Да. Конечно. — чеканит он, сосредоточенно отступает вправо, освобождая мне проход.
Вот и расслабилась…
Иду к своему столу. Он продолжает стоять, не идет следом. Девочки уже расправились со своими моллюсками и над чем-то смеются, держа в руках наполненные бокалы. Похоже, они ждали меня, чтобы сказать какой-то тост…
— А где Артём? — Ира, вытягивает шею, смотря мне за спину.
— Я не знаю! — говорю как-то слишком резко. Взгляд Иры застывает в удивлении. Оля ставит бокал перед собой и, сдвинув брови, начинает меня разглядывать.
— Милая, все хорошо? Кто звонил?
Понимаю, что не хочу дальше оставаться в этом баре.
Это не я.
Я не делаю ничего назло.
Хочу домой. Снять с себя этот брючный костюм, второй кожей прилипший к телу, принять ванну, никуда не торопясь, ни о чем не думая, не переживая, не отчитываясь… Надеть любимый пушистый халат, налить горячего шоколада в большую керамическую кружку с «вязаным» узором и, закрыв глаза, слушать «Зиму» Вивальди в одиночестве.
— Ксюш, если что-то случилось, ты скажи, мы поможем, — не унимается Оля.
— Ксюш, на тебе правда лица нет, — лепечет Ира. Я вижу, что они обе искренне встревожены.
Но из-за чего? Одной случайной резкой фразы? Неужели я совершенно не в состоянии скрывать свои чувства? Или я настолько приучила всех вокруг к тому, что всегда спокойна, рациональна, уравновешена, что любое проявление эмоций, не вписывающихся в это представление обо мне, вызывает в окружающих меня людях непонимание? Сбивает их с толку?
— Хм… — Мысль отражается на губах горькой ухмылкой. — Нет, девочки, всё в порядке. Я просто поняла, что устала. Оставлю вас, вы не обидитесь?
Конечно же, они отвечают, что совершенно не обижены. Мы скомкано прощаемся, я накидываю на плечи куртку и быстрым шагом направляюсь к выходу. По привычке несколько секунд ищу глазами белый Ауди, потом вспоминаю, что избавилась от неё. И теперь сама не знаю, сделала ли это потому, что сама захотела?
Или назло мужу?..
Кутаясь в куртку, иду к своей новой машине, но не дохожу нескольких шагов.
— Ксюша! — окликает меня Артём.
Я останавливаюсь, делаю глубокий вдох. Поворачиваюсь. Он стоит в нескольких шагах, в поло с короткими рукавами под мерзким пронизывающим до мурашек ветром.
Мы схлестываемся взглядами. Мой — вопросительный. Его — встревоженный.
— Не садись за руль, — говорит он, качнувшись в мою сторону. — Ты пила.
— А тебе какое дело⁈ — бросаю резко, на одном выдохе. — Хватит за мной ходить! Господи, как же вы все мне надоели! Что вам всем от меня надо⁈ Карену надо! Свекрови надо! Тебе надо! Тебе вообще не должно быть до меня дела! Должно быть всё равно!
От выплеска эмоций меня начинает трясти. Закрываю глаза, вдыхаю и медленно выдыхаю. Боже, как же я устала!
Неожиданно озноб отступает. Я чувствую терпкость уже знакомого парфюма и небольшую тяжесть на плечах. Открываю глаза и инстинктивно оглядываюсь — Артём бережно накидывает мне на плечи мою же куртку. Она, видимо, сползла и упала на асфальт, а я не заметила.
— Но мне не всё равно, — шепотом произносит он за спиной. Удерживая куртку по краям, разворачивает меня к себе лицом и, пристально смотря в глаза, повторяет: — Мне не всё равно.
Я сдаюсь.
Я слишком устала, чтобы сопротивляться.
Слишком устала, чтобы думать о том, что он мне только что сказал.
Понимаю, что он прав, и мне не следует самой сейчас вести машину. Мягко отстраняюсь от него, продеваю руки в рукава и застегиваю молнию.
— Я вызову такси… Возвращайся в бар, Артём. Холодно.
— Тебе-то что? — отвечает он моим же упреком, но в его словах нет вызова, нет намерения обидеть. Он просто стоит напротив, довольный, что добился своего. И не уходит до тех пор, пока рядом с нами не останавливается желтое такси.
Пока еду, разблокирую телефон, открываю сообщения, отматываю до конца декабря, выбираю то самое, от Артёма и запоминаю цифры номера — я не сохраняла его. Жму после этого на иконку с шестеренкой и начинаю листать настройки. Понимаю, что не знаю, где надо искать то, что меня интересует, поэтому задаю запрос в браузере. И уже по инструкции перехожу в раздел заблокированных контактов. Перематываю длинный список из спам-номеров, всматриваясь внимательно.
И нахожу.
Чутьё не подвело его, он действительно у меня в черном списке.
Но я его туда не добавляла. Я вообще о нем не помнила!
Стискиваю зубы в немой обиде. Потому что уже понимаю, кто это мог сделать, но не понимаю, зачем? Что могло подтолкнуть Карена на это? Неуверенность в себе? Или во мне?..