Распахиваю дверь широким жестом, быстро иду в ванную, но там нет моих вещей.
Чувствуя неимоверный холод, захожу на кухню и спотыкаюсь, едва не растянувшись на полу во весь рост. Под ногами она – моя вещь!
Дрожащими руками хватаю сумку, хочу уже убежать к себе, но притормаживаю. Внутри всё холодеет ещё сильнее. В ушах звучит ультразвук. Нет… Нет-нет-нет! Только не это!
Молния расстёгнута. Да и сама сумочка очень лёгкая.
Запускаю пальцы внутрь, шарю по пустому карману. Натыкаюсь на ручку, старые чеки, зеркальце, а вот самого главного – пачки купюр, которые вчера сняла, - нет.
Бам! Бам! Бам! Это сердце выскакивает из груди.
- Где?! – не своим голосом спрашиваю Сидорина.
Тот уже докурил и тушит сигарету в пепельнице. Остатки вонючего дыма тонкой струйкой вьются вокруг его пальцев.
- Что где? – вскидывает брови.
- Деньги где?
- Какие деньги?
- Не придуривайся! – практически визжу я, потрясывая сумкой. – Те, что лежали в моей сумке! Где мои деньги?!
- Без понятия.
- Ты вор! Ты украл их!
- Сама потеряла, меня обвиняешь.
- Ты… ты дуру-то из меня не делай!
- Так и делать не надо. Дура и есть! Вот ерунду какую несёшь. Приснились тебе твои деньги, да? – нагло мне подмигивает. – Позвони своему хахалю прилизанному. Пусть еще привезёт. У него много, по нему видно.
- Я… я полицию вызову!
- Да? И что ты им скажешь?
Действительно, что я им скажу?
Меня трясёт от бессилия, от невозможности что-либо сделать.
- Что ты украл мои деньги!
Сидорин приближается ко мне, заложив руки в карманы. Он может схватить меня, снова прижать к стене, стукнуть, даже убить. Что угодно! Я маленькая и слабая, а он - лоб в несколько раз меня мощнее и сильнее.
Но он ничего не делает, лишь смеётся в лицо.
- Ха!.. Попробуй докажи…
Затем, также не вынимая рук из карманов, уходит к себе.
А я смотрю в пол и дышу. Глубоко, резко. Лёгким больно. Меня трясёт от злости и бессилия.
Пустая сумка повисает в опущенной руке.
Я плетусь по коридору к себе, закрываю дверь в комнату и прислоняюсь к ней спиной. В голове кружатся шальные мысли.
С таким подходом Сидорину с рук сойдёт всё, что угодно. Он ведь реально может меня изнасиловать, а потом заявить, что я сама хотела. Полицейским, приехавшим на вызов, он скажет так доверительно: «Ну вы же знаете, как это бывает? Баба сама захотела, теперь обвиняет. Ну, мужики… Ну вы чего…»
И ведь поверят. Поверят, как пить дать! У нас ведь как? Жертва сама виновата.
Хватаюсь за голову, качаю ей из стороны в сторону. Если бы да кабы делу не поможешь. Надо что-то делать.
Перед глазами всплывают строки:
«Аля, насчёт помощи, я серьёзно. Если надо, звоните, завтра я абсолютно свободен».
Завтра – это уже сегодня, - напоминаю себе.
Так может сейчас самое время обратиться? Вдруг у него кто-то квартиру сдаёт. За спрос ведь не бьют в нос? Вспоминаю старую мамину присказку.
У меня трясучка. Колотит так, что сердце из груди выскакивает. Руки дрожат, с трудом удерживаю в них телефон. Губы искусаны, кажется, до крови. Слушаю гудки с затаённой надеждой. А вот на что надеюсь, не понятно. То ли что возьмёт трубку и поможет, то ли что не ответит, и мы больше не увидимся. В мои планы не входило завязывать с ним тесное общение. Чревато последствиями, знаете ли.
Но Ваня отвечает.
- Аля, доброе утро. Как у вас дела?
- Доброе. Вы что-то писали про помощь? Хотела спросить, у вас никто квартиру не сдаёт? Мне надо срочно съехать.
- Насколько срочно?
- Желательно сегодня. Сейчас. Как можно скорее, - лепечу, прислушиваясь к звукам по ту сторону двери.
Где-то там бродит преступник, уверенный, что ему всё сойдёт с рук.
- М-м-м… пожелания по съёмной квартире есть?
- Да. Главное, чтоб без соседей.
- Так… а если с соседями?
- Ну если с соседями, то с адекватными.
- Смотря, что вы вкладываете в понятие адекватности.