— Я тут под другим именем и фамилией. Все очень сложно, — сцепляю руки в замок, во рту пересыхает.
— Ммм… любопытно. Вы хотите сдать своего мужа. Что же послужило триггером?
— Сюрприз! — как черт из пекла, появляется Глеб.
Как он подошел, что мы его даже не заметили?
— Как… ты… — его появление обескураживает. Язык едва шевелится.
— Знаю, ты не ожидала меня увидеть. Я так соскучился, что бросил все дела, чтобы увидеть свою принцессу. — Поворачивается к Паулине. — Глеб, — галантно целует ей руку. — Рад, что моя супруга нашла себе собеседницу.
— Паулина, — на лице женщины никаких эмоций. Она беспристрастно изучает мужа своими пытливыми, раскосыми глазами. — Мы тут обсуждали, почему вы поместили жену под другой фамилией.
— В целях безопасности, — не моргнув и бровью, отвечает. — Я переживаю за ее состояние. В моей клинике не все гладко, — разводит руки в стороны. — Есть много завистников, недобросовестных коллег. Сейчас я провожу чистку. А безопасность и спокойствие супруги превыше всего.
— Зачем ты врешь? — выпаливаю. Я не намерена играть в его игры.
— Я просто не говорил тебе о проблемах, дорогая, — ласково улыбается, а глаза излучают обжигающий холод. Достает из кармана мобильный. — Хотел тебе показать. Я позаботился о твоей сестре. Сейчас проводят все необходимые обследования перед операцией. Нашел лучших специалистов, — подносит телефон к моему лицу. Там Люда в больничной палате. Бледная, но в ее глазах надежда. — Но ситуация сложная… сама понимаешь.
Понимаю. Слишком хорошо читаю его угрозы между строк. Если сейчас открою рот… не знаю, что еще от него ожидать…
— А не пытаетесь ли вы шантажом, заставить замолчать супругу? — спрашивает женщина.
— Моя принцесса сейчас в очень сложном эмоциональном состоянии. На этой почве мы немного повздорили. Но уверяю вас, я никоим образом никогда не причиню вред самому дорогому человеку в своей жизни, — столько трепета, нежности в его словах.
Что я бы поверила… не знай я правды.
— Это так? — Паулина обращается ко мне.
— Надо написать врачам, — Глеб утыкается в телефон. — Если хотим спасти Людочку, то отсчет времени идет на дни.
— Да… все верно, — отворачиваюсь, чтобы спрятать отчаяние на лице.
Жизнь сестры дороже. А с Глебом… с ним я найду способ разобраться. И все же надеюсь, что Паулина не поверила ему. Она начнет копать, а когда сестра будет в безопасности, я смогу ей рассказать все.
Это не проигрыш. Всего лишь отсрочка. Шаг назад, чтобы потом с новыми силами бороться за свою свободу. Убеждаю себя.
— Ясно, — Паулина резко поднимается со скамьи. Прощается с нами.
Глеб, бросает на меня злобный взгляд, тут же исчезают его нежность и забота.
— Сиди тут, — рычит. И ускоряя шаг, идет за женщиной. Догоняет ее, они о чем-то беседуют минуты три.
Возвращается ко мне Глеб с жесткой и при этом весьма довольной улыбкой.
— Курица будет молчать. Я договорился. Но твои проделки! — садится рядом.
— Как ты узнал про… — находится с ним рядом физически больно.
— Что ты хочешь открыть свой прекрасный ротик и облить меня грязью перед какой-то курицей? — скалится и смотрит на меня злобно, но с какой-то непонятной примесью грусти.
— Лишь сказать правду про тебя. Но ты прав, твоя правда пропитана смрадом.
— Я знаю про каждый твой шаг. Только гнусная мысль зародиться в твоей головушке, — тыкает меня пальцем в районе виска, — Я уже буду в курсе.
— Я уйду от тебя! Или ты думаешь, после всего у нас еще что-то может получиться? — говорю тихо, но вкладываю в каждое слово все свое презрение.
— Это не тебе решать, — хватает меня за подбородок, разворачивает к себе. — Я хотел этого ребенка! — морщится.
— Ты виноват! Не смей перекладывать вину на меня!
— Я? Серьезно? — отталкивает меня, запрокидывает голову. Долго смотрит на небо. — Святая невинность, Маша… Ну-ну…
— У тебя ребенок от Анжелы. Ты с ней путался сколько лет. А сколько еще таких «Анжел» было? И как после этого мне на все реагировать?
— А ты задавала себе вопрос, почему Анжела появилась? — спрашивает на удивление спокойно.
— Это ты мне расскажи!
— Ты никогда не была моей, — резко разворачивается, прижимает меня к себе, так крепко, что не могу дышать. Шепчет как в бреду, — Машуня… Машенька… рыбка… сонышко… я так хотел… так мечтал…
Пытаюсь вырваться из захвата. Но он еще сильнее прижимает меня.
— Я тебя не отпущу. Ты станешь моей. У нас еще будут дети… ты родишь мне… Ты искупишь свою вину за этот выкидыш. Ты поймешь, что я лучшее, что было в твоей жизни.
— Никогда! — рычу, впиваясь ногтями в его шею. Оставляя кровавые борозды.
Глеб внезапно меня отпускает. Отстраняется. Дышит тяжело.
— Я в любой момент могу прекратить лечение Людмилы. Ее выкинут из больницы. Переведу туда, где она… не получит должного лечения, — говорит все еще тяжело дыша.
— Какая же ты скотина!
— Все зависит от твоей благоразумности. Ситуация с твоей сестрой реально критическая. Это я тебе как врач говорю. Но спасти можно. Я нашел лучшего специалиста в этой области. Но многое зависит от тебя, — поднимается со скамьи. Проводит пальцем по следам на своей шее, потом дотрагивается им до своих губ. — Выздоравливай, дорогая супруга.
Он уходит. Сразу становится легче дышать. Злость еще клокочет внутри. Если Глеб думает, что так меня удержит. Он глубоко заблуждается.
К вечеру у меня поднимается температура. От стресса начинаются осложнения. Хоть врач и уверяет меня, что все не так страшно.
Весь следующий день, я то проваливаюсь в сон, то ненадолго прихожу в себя. Там в тревожном забытье спокойней, я вижу Колю… он успокаивает меня, гладит по голове. Как давно это было наяву, но ощущения во сне такие яркие, что хочется раствориться в них, забыв про кошмары реальности.
Когда через день я немного прихожу в себя. Даже съедаю весь завтрак. Телефон оживает. Морщусь, видя на экране имя мужа.
— Чего тебе? — зло шиплю, принимая вызов.
— Доигралась?
— Что ты еще задумал? — устало вздыхаю.
— У твоего отца инфаркт. По твоей милости, — злобно рычит в трубку.
— Папа! Как же так! — внутренности скручиваются в тугой узел.
— Меньше языком надо было трепаться. Папаша твой бы ничего не узнал.
— Как он?
— Можно вытянуть. Дорогие препараты надо, уход… или можно, его перевести в обычную больницу. Там, скорее всего, если и вытянут он так и проваляется, коротая остатки своего века, — спокойный циничный ответ.
— Глеб… — рыдания сдавливают горло.
— Проси, Маш. Моя помощь напрямую зависит от твоего раскаяния. Проси так, чтобы я поверил в твою искренность.
Глава 10
Николай
Он смотрел свадебные фотографии, медленно их перелистывал, тщательно вглядывался в лица, подмечал малейшие детали. За созерцанием торжества Николай провел всю ночь. Опомнился, когда лучи солнца ударили в лицо.
Зачем он снова издевался над собой? Он клюнул, повелся на ее удочку. Посмотрел на счастливое лицо невесты, как она прижимается к его брату, как смотрит на него своими ведьминскими глазами. Именно на эти изумрудные глаза, когда-то Николай повелся.
Его жена недавно вышла замуж за его брата. Она сама выслала Николаю фото с припиской: «Полюбуйся на мое счастье! Правда я красива?».
Ядовитая красота… и эти глаза, слишком он хотел в них забыться. Утонуть и никогда больше не вспоминать о прошлом…
Он поверил этой женщине. Подумал, что обрел свой островок спокойствия и семейного уюта. Семь лет он обманывался и верил своей супруге. Старался быть заботливым мужем. Он так отчаянно жаждал забвения, и она его ему давала. Он держался за нее, как за единственную нить, которая отделяла его от падения в пропасть.
А потом… тот день слишком хорошо отпечатался в сознании.