Он шагнул к выходу из кухни, и я инстинктивно вскочила на ноги.
- Пойду с Малинкой поговорю, - сказал Миша непререкаемым тоном, смерив меня взглядом, в котором сквозило: «А ты не лезь». И добавил спокойнее: - Объясню ей случившееся.
Глава 5
- Нет!
Я выпалила это слово раньше, чем успела бы подумать. С одной стороны, Лизка уже дала понять, что настроена весьма воинственно. С другой - кто его знает, что там наплетёт дочери Малинин.
Он уже вышел из кухни и застыл на месте, когда услышал то, что я сказала. Резко обернулся, прищурился. В глазах полыхнуло нечто подобное тому, что я видела во взгляде его любовницы.
- Нет, - добавила тише, но ещё более твёрдым тоном. - С Лизой мы поговорим вместе. И точка.
Заложив руки в карманы брюк, Миша повернулся ко мне всем корпусом. Я вскинула подбородок, как бы говоря этим - буду стоять на своём до победного.
- Окей! - согласился он. - Но только есть условие - о Лии говорю я. Никаких ремарок ты вставлять не станешь.
Я вскинула брови - по нутру полоснуло очередной вспышкой боли, смешанной со злостью.
- Будешь рассказывать про модельку, а заодно про то, что она скоро родит Малинке брата или сестру? - уточнила ледяным тоном, на что ушли все остатки моих сил.
- Не зарывайся… И да - у Лизы будет брат. Лия скоро родит мне сына.
Я поджала губы, едва сдержавшись и не положив ладонь на живот в машинальном жесте. О том, что я беременна, Миша знать был не должен. По крайней мере, пока. До момента, когда я решу, что мне делать дальше с этим нежданным ребёнком.
- Не перегибай палку, Малинин. Услышу, что ты поёшь дифирамбы своей красотке - выскажу всё, что об этом думаю, - процедила и, пройдя мимо Миши, который даже не отступил с прохода, направилась в комнату дочери.
Едва мы с Михаилом зашли к Лизке, я поняла - она слышала если не всё, то какую-то часть нашего разговора уж точно. Окинула нас обоих затравленным взглядом, и только за одно это мне захотелось сделать хоть что-то, чтобы все причастные к горю моего ребёнка обязательно за это ответили.
- Лизунь… - начал Миша, на что Малинка посмотрела на отца так, словно он собственными руками занёс над ней дамоклов меч.
- Ты уходишь к той тёте и она скоро родит тебе ребёнка, - процедила Лиза и отвернулась.
Прижала к себе длинного игрушечного кота, которого мы не так давно купили ей в Сочи, где катались на лыжах. Когда это было? Чуть меньше года назад. И тогда уже, судя по всему, Михаил был знаком со своей Лией.
- Да, малыш… Мы с мамой разлюбили друг друга. Теперь у меня другая женщина, она беременна… Так бывает, Малюсь… - продолжил сбивчиво муж, а мне захотелось вновь взять какой-то тяжёлый предмет и лупануть по Малинину со всей дури.
- Я об этом не знала, - сказала, испытывая желание сделать хоть что-то, чтобы для Лизки всё не выглядело так, будто мы с её отцом уже не раз обговорили всё и не пришли теперь просто поставить дочь перед фактом.
- Пап… Пап, ну ты чего? - вдруг выдохнула Лизка, после чего лицо её искривилось, и она разрыдалась.
Надрывно, горько и отчаянно. Уткнулась лицом в своего кота и, вздрагивая всем тельцем, ревела так, будто у неё сейчас вся жизнь рушилась. А ведь именно так всё и обстояло.
- Уйди, Малинин! - рявкнула я, бросаясь к дочери, когда Миша попытался неловко прижать её к себе, а Лиза начала вырываться. - Уйди!
Я вклинилась между ним и Малинкой. Меня начало трясти. Мы встретились с мужем глазами - в его взгляде полыхала чернота. Показалось, что Миша вот-вот откинет меня прочь и продолжит «успокаивать» дочь, но он вдруг чертыхнулся через крепко стиснутые зубы и, отстранившись, отступил.
Я дышала тяжело и надсадно, прижала к себе Лизку, которая вцепилась в меня так, словно я была спасением в бушующем океане её жизни. И только моя близость могла удержать её на плаву, дать возможность выжить.
- Вещи позже заберу, - хрипло проговорил Малинин, задержавшись на пороге Лизкиной комнаты.
Взъерошил волосы пятернёй, снова выругался. Клянусь - ещё минута, и я бы действительно швырнула в него чем-нибудь увесистым. Но Михаил пробормотал:
- Я люблю тебя, Лиз… помни это всегда.
После чего вышел сначала из комнаты, затем - из квартиры. И Малинка, жалобно всхлипнув, продолжила оплакивать свою прошлую счастливую жизнь, что сегодня для нее была грубо оборвана отцом. Я я не удержалась - позволила горячим горьким слезам потечь по щекам.
И они были лишь крохотным способом избавиться от тех эмоций, которые бурей проносились сейчас внутри.