— Да ну его, — машу рукой и, подцепив румяную гренку, тащу в рот, — они снова с мамой меня не поделили.
— Тёща и зять — вечная классика, — усмехается Марья Васильевна, милая, пухлая женщина. — К сожалению, во многих семьях так. Свой ребёнок матери всегда дороже, а муж-жена всегда ревнуют к материнской любви. С невестками то же самое, уж поверь. Моя, вон, постоянно сына против меня настраивает.
— И пусть. Достали, вот честно, — злюсь я. — Вроде бы взрослые люди, а всё не могут определиться, чья из них я. Давайте не будем о них. Лучше о вас, — встаю, приобнимаю её за плечи: — Устроим вам сегодня выходной? Я обедаю с мамой, у Гены — деловая встреча, а на ужин мы приглашены к Барышам. Так что, вы свободны на весь день.
— А уборка? — сетует женщина.
— Так блестит же всё! — чмокаю её в щёку. — Давайте вы лучше сходите с внуками в цирк, сейчас, у меня кое-что есть, — быстро отбегаю в комнату и возвращаюсь с яркими билетами на цирковое представление. — Вот, из самой Москвы к нам пожаловали. Думаю, ваши мелкие будут в восторге…
Добрая женщина расцеловывает меня, смахивая слёзы. Марья Васильевна для нашей семьи больше, чем наёмный работник. Она такая же родня. Её муж у моего отца всю свою жизнь водителем проработал, а она — у нас дома. С детства её помню. А с тех пор, как мы с Геной перебрались сюда, в пентхаус, она переехала к нам. С моей мамой тоже почему-то не уживалась, но в причины конфликта никогда не посвящала. А я в душу не лезла.
В общем, с домработницей мы расходимся довольные друг другом. Я спускаюсь на парковку, где меня уже ждёт машина с личным водителем — заморочка Гены, он немного повёрнут на моей безопасности с тех пор, как на меня, три года назад, покушались, а Марью Васильевну — успеваю заметить — подхватывает такси.
Машем друг другу, разъезжаясь в разные стороны. По дороге в институт погружаюсь в изучение соцсетей. Звонок заставляет меня отвлечься от сообщения, которое я строчу в чат однокурсников — обсуждаем поездку на природу, чтобы отметить завершение практики…
Номер неизвестен, и это меня напрягает, но, тем не менее, машинально тяну вверх зелёную трубку. И по мере того, как слушаю то, что вещает изменённый программой мужской голос, глаза мои распахиваются всё сильнее. Этого просто не может быть!
— Ну что, сучка, — говорит незнакомец, — когда твой ёбарь деньги отдаст?
Меня передёргивает от гадкого обращения и мата. Не выношу этого. Разве что во время секса мы с Геной можем себе позволить крепкое словцо. Вернее, он. Меня это заводит. Но вне постели мы всегда общаемся культурно и литературно. Да и в нашей семье мат и вульгарные слова неприняты — папа никогда не позволял себе, а мама и вовсе…
Разумом я понимаю, что ублюдок, который звонит мне, ошибся номером, но меня всё равно трясёт от омерзения.
— Не понимаю о чём вы, — бросаю в ответ.
— Дурочку не включай, — скрипит голос. — А то мы тебе быстро всё напомним. И своему чмошнику передай — счётчик включён. Пусть поторопиться.
Звонок обрывается, а я всё ещё сижу и хлопаю глазами. Вроде бы это меня не касается — мир, в котором есть угрозы отморозков за долги — параллелен моему. Гена не во что такое бы не влип. Да и те, кто звонил, явно были уверены, что женщина их знает. И знает о долгах своего любовника. Чужая грязь, невольно плеснувшаяся на меня, корёжит. Заношу номер в чёрный список. Набираю Гену. Меня всё ещё потряхивает, пока вкратце пересказываю ему всё. Прямо вижу, как муж хмурится, как брови сходятся у переносицы.
— Скинь номер в службу безопасности, пусть пробьют, — распоряжается он.
— Так они же явно ошиблись.
— Всё равно.
Спорить с моим мужем бесполезно, да я и не собираюсь — он прав, так будет лучше.
— И ещё, — говорит строго, — сегодня у тебя выходной, а завтра чтобы была в офисе, как штык. А то практику не подпишу.
— Шантажист, — ласково пеняю я.
— Неверный ответ, — хмыкает Гена, — ты должна сказать: «Так точно, босс».
— А больше ничего не должна… — нарочно провоцирую.
— Должна, — голос тяжелеет и хрипнет, — взыщу дома…
Хихикаю. Тревоги отступили. Можно пофантазировать о том, как мы с мужем будем развлекаться прямо в его чопорном кабинете. Давно мечтаю об этом. Только у Гены есть твёрдые разграничения: дома в спальне для нас не существует запретов. Мы попробовали уже многое. И, наверняка, будем пробовать ещё. Но… выходя из спальни, Гена будто превращается в другого человека — чопорного, правильного, безупречного. И на работе не терпит никаких поползновений в сторону романтических отношений…Поэтому когда я пришла в фирму на практику — начался мой персональный ад. Гена гонял меня куда больше других и требовал с меня вдовое… Но я не злюсь на него — он ведь подхватил папину фирму и сделал её одной из ведущих в крае. Гена у меня умница. И, на самом деле, лучший босс на свете. Он и впрямь меня хорошо учит, всё объясняет, старается, чтобы я вникала в дела фирмы. Когда отец убедил меня поступить на финансиста, невероятно злилась. Моя мечта о веб-дизайне и фрилансе накрылась. Мне тоже придётся тащить скучную офисную лямку. Но сейчас — благодарна отцу и Гене. По крайней мере понимаю, что и как у нас в фирме происходит, как движутся финансовые потоки…