- Мне Илья говорил, что это срочно.
- Вот! – сдвинула тонкие брови Наташка, а Лёнечку опять обдало жаром. – А они понятия не имели, что это так срочно. Разговор был, что оформят его в течении недели, потому и удивились моему появлению. Я выглядела дура дурой. Представляешь?
Лёнечка не представлял. Он вообще не слышал ее, придавленный своим новым состоянием. Вид знакомый, такой привычной девушки с которой он, бог знает сколько проработал, сейчас необычно действовал на него. Скользкий атлас халатика чуть разошелся на ее груди, заставив Лёнечку встряхнуть головой, чтобы хоть на миг прийти в себя, и посмотрел в ее лицо. Почему до сих пор он не замечал, какая она? Но взгляд его невольно опять скользнул к вороту ее халатика. Етитская сила! Фотиев по полной ответит, что посмел втянуть Наташку в свою грязную игру.
- Лёнечка, - позвала его Наташка, и когда он поднял на нее лихорадочно горящий взгляд, тихо спросила: - Ты чего?
- Чего? – отрывисто переспросил он.
Девушка глазами показала на его руки, сжимавшие ее ладошки, и парню пришлось нехотя выпустить их, как будто птицу счастья, отпускал.
- Ты, какой-то не такой, - проговорила она смущенно, запахивая халатик под его несчастным взглядом.
- Станешь тут другим после ночи в кутузке, - буркнул Лёнечка, с усилием отводя взгляд в сторону.
- Лёнь, тебе деньги нужны? – стесняясь спросила Наташка, она не знала как теперь с ним себя вести. – Я могу одолжить.
Деньги ему были нужны, но брать их у нее он не собирался. Хоть при ней будет мужиком, а не мудовым рыданием.
- Нет.
- Тогда хоть поешь.
- Спасибо. Поможешь привести лицо в порядок, что бы людей не пугать. Обработать там, чем нибудь.
- Ага… сейчас… - метнулась Наташка в комнату, откуда появилась с аптечкой. Хорошая девочка, а главное его девочка.
По-хорошему надо было встать и уйти, но Лёнечка не мог. Ему хотелось подольше побыть рядом Наташкой, и не было сил ступить от нее за порог.
- Спасибо, что вступилась за меня, - пробормотал он, когда она начала протирать его ссадины и синяки на лице перекисью.
Ему страшно хотелось обнять ее, стиснуть, прижаться к ней и он вцепился в края табурета, чтобы не поддаться этому желанию. Сердце Лёнечки металось пойманным в силок зверьком: надо бежать и уйти невозможно. Будь неладен этот шелковый халат! Лёню так и подмывало сорвать его, потому что на Наташкиной фигуре он, явно, был лишний. Пока она занималась его лицом, он, жадно вдыхая запах ее тела, натужно сопел. Ложбинка меж ее грудей подавляла его волю, а от аромата исходящим от нее, воля парня таяла и плавилась как воск от пламени свечи, и само его тело плавилось от жара. Может, притвориться, что ему плохо и упасть лицом в эту самую желанную ложбинку? Как же тяжело держать дистанцию, когда она так близко, спасу нет! Правда, последствия могут быть непредсказуемыми, а ему не до этого. Но это пока…
- Ладно, - уклонился он от ватки, смоченной перекисью, которой осторожно протирала его раны на лице Наташка. – Я пойду.
- Ты не хныкал, молодец! А помниться из-за каждой царапины истерил, - не удержалась она, чтобы по всегдашней своей привычке не поддеть его.
Лёнечка улыбнулся. Она такая, его Наташка.
- Ты про этот шелковый халатик говорила? – спросил он, словно отдавая дань вежливости.
- Ага, - повелась она, разулыбавшись. – Правда, милый?
- Ни чё так, а под ним, что-нибудь есть?
- Дурак! – вспыхнула девушка, не готовая к чисто мужскому вопросу, который вдруг задал Лёнечка.
Он криво усмехнулся, поднялся с табурета и вышел в прихожую. Вот оно как! Он, кажется, счастлив от одной мысли, что вот так, в халатике, она будет встречать его, припозднившегося с работы и тихо ругаться, потому что за дверью комнаты будет сладко сопеть во сне их ребенок. Лёнечка тряхнул головой, отгоняя наваждение, и дернул на себя входную дверь.
- Я на работу приду, - остановили его Наташкины слова.
- Зачем это? – обернулся он к ней.
- Забыл? У меня остались там вещи, нужно забрать.
- Не ходи, я сам их тебе занесу.
- Спасибо, конечно, но почему я не могу зайти? - поинтересовалась она с подозрением. – Почему?
Черт, как же его влечет к ней!