— Помирились, — сообщила я, радуясь, что самое плохое позади. — У нас все наладилось.
— Джоуи как подменили по сравнению с декабрем. Сейчас он такой спокойный, уравновешенный, — осторожно начала Кейси. — Твердо встал на путь исправления?
— Ага. — Я тяжело вздохнула. — Слава богу.
— И это все? — заныла Кейси. — Перестань, Иф. Мне нужны подробности. Раньше у тебя не было от меня тайн, но едва речь заходит о нем, ты молчишь как рыба. Серьезно, ты даже не рассказала, что вы расстались.
— Ну, мы снова вместе. А значит, нечего было рассказывать.
— Ифа.
— Кейси.
— Знаю, ты его любишь. И я за тебя счастлива, честно. Только, пожалуйста, не зацикливайся на нем, ведь если все вдруг пойдет наперекосяк, ты лишишься всякой опоры, как в тот раз.
— Никто и не зацикливается.
— Да ну?
— Не подумай, что мне не хочется с тобой поделиться, — пустилась я в объяснения. — Просто... просто... он такой... А наши отношения слишком...
— Бурные?
— Мягко сказано, — выпалила я. — Бурные, запутанные, глубоко личные и...
— Обсуждению не подлежат? — подмигнула Кейси. — Ясно, понятно.
— Люблю тебя, — попробовала я подсластить пилюлю и взяла Кейси под руку. — Ты мой лучший друг.
— И он тоже.
— Разве это плохо? — Я беспомощно пожала плечами.
— Наоборот, замечательно, — грустно откликнулась Кейси. — Пока у него не рвет башню.
— Кейси.
— Просто будь осторожна, — зачастила она. — Да, ты его любишь, и отношения у вас серьезные, но такие же серьезные у него и проблемы.
— Он завязал, — поспешила я вступиться за Джоуи.
— Пока.
— Он завязал, — глухо повторила я. — А поскольку будущее мы предсказывать не умеем, «пока» вполне себе достижение.
— Справедливо. — Кейси сокрушенно вздохнула и добавила: — Главное, снова не растворись в нем.
Наш диалог прервал свисток судьи, возвестивший окончание матча, и мое внимание снова переключилось на поле, где Джоуи стаскивал шлем. Тяжело и прерывисто дыша, он вытер лоб краем игрового свитера, продемонстрировав восхитительный пресс, пока его товарищи по команде праздновали победу.
Перехватив мой взгляд, он медленно растянул губы в улыбке.
Сложив ладони рупором, я крикнула:
— Отличные кубики.
— Отличные ножки, — откликнулся он, подмигнув, и я пропала.
— Кто бы сомневался. — Кейси издала обреченный смешок. — Естественно, ты растворишься в нем целиком и полностью.
16
НОВАЯ ШКОЛА, СТАРАЯ ХРЕНЬ
ДЖОУИ
Денек выдался адский: семь часов в школе, потом матч и вишенкой на торте — смена в гараже. Домой я вернулся только в начале двенадцатого: смертельно уставший, с единственным желанием — поскорее завалиться спать. Однако выражение маминого лица красноречивее любых слов говорило, что поспать мне сегодня не удастся.
— Что стряслось? — Бросив в коридоре рюкзак, спортивную сумку, шлем и хёрли, я ринулся на кухню. — Мам?
— Это снова случилось, — обливаясь слезами, выдавила она и закрыла лицо руками. — Шаннон в больнице.
У меня упало сердце.
— Нет.
Мама кивнула. У меня перехватило дыхание. Кровь ударила в голову, на секунду я испугался, что взорвусь.
— Почему? Что произошло?
— У нее сотрясение, — сообщила мама, скрючившись на своем обычном месте. — Ее до завтра понаблюдают.
— Сотрясение? Откуда? С какого хера?
— Какой-то парень постарше зарядил в нее мячом для регби на тренировке, она упала и расшиблась. — Всхлипнув, мать подняла со стола смятый кусок ткани. — Еще юбку порвала. Не помню, как зовут обидчика. Но он примерно твой ровесник.
— Нарочно? — Во мне заклокотал гнев. — Мам, он целился в нее нарочно?
— У директора он клялся и божился, что нет, — негодующе процедила она. — Он сам привел ее в школу и ждал у кабинета, но меня не проведешь. Я так надеялась, что для нее все изменится, — причитала мама. — Изменится к лучшему. Ей это необходимо. Необходимо начать с чистого листа, а теперь все погибло.
— А что говорит Шаннон?
— Тоже уверяет, что это случайно, — устало вздохнула мама. — Но она у нас мастерица врать.
— Может, он и впрямь не нарочно? — Впервые в жизни я позволил себе поверить в лучшее. — Сама говоришь, он отвел ее к директору и сидел там, пока ты не пришла.
— Не ожидала от тебя такой наивности. Ладно твои братья и сестра, но ты-то должен понимать! — огрызнулась мама.
Ага, должен, но в кои-то веки не желал. В кои-то веки мне хотелось испытать на себе материнскую заботу, какая в избытке доставалась братьям и сестре. Напрасные мечты. Мои чувства не предназначены для того, чтобы их щадить.