— Ну... в общем... — Тряхнув головой в попытке отогнать пелену, застилающую взор, я заправил член в трусы; под натиском волны воспоминаний он уже привстал. — Извини за... хм... бурный финал.
— Да перестань. — Моллой закатила глаза. — Если бы я не хотела, чтобы ты кончил мне в рот, остановила бы тебя, а если бы не захотела глотать, не проглотила бы.
Твою мать.
Ну что на это скажешь?
— Спасибо? — выдал я подходящее, как мне чудилось, слово после крышесносного минета. — Реально, большое тебе спасибо.
— Какие мы вежливые, — поддразнила Моллой и, потрепав меня по щеке, направилась к двери. — Расслабься, пупсик. Чуть позже я обналичу свою любовную фишку.
— Любовную фишку? — Прыснув, я двинулся за ней в коридор. — А конкретнее?
— Конкретнее — советую перед приходом ко мне основательно залиться «Ред буллом». — Моллой стукнула кулаком о мой кулак и поспешила в сторону лабораторий. — Потому что поспать тебе не удастся.
19
НАПОЛЬНЫЕ ВЕСЫ И СПИРИТИЧЕСКИЕ ДОСКИ
ДЖОУИ
— Какого дьявола ты творишь? — Я замер на пороге спальни, глядя, как Моллой в кокетливом алом лифчике и серых бабушкиных панталонах забирается на весы, позаимствованные у ее матери из ванной.
— Ну наконец-то! — Она с облегчением ринулась ко мне, втащила в комнату и заперла дверь на ключ. — У меня беда.
— У тебя беда? — Я не мог оторвать взгляд от ее восхитительного тела. — Это мое бедное сердце сейчас остановится от твоего вида.
— Остынь, жеребец. У меня правда очень серьезная проблема.
— И в чем же?
— Я потолстела.
— Ничего подобного.
— А я говорю, потолстела, — возразила она, сдувая с лица белокурую прядь. — У меня джинсы на заднице лопнули.
Я закусил кулак, чтобы не заржать.
— Не смешно. — Сощурившись, Моллой треснула меня по плечу. — Только пикни про размер моей задницы.
— Мне нравится твоя задница, — заверил я, примирительно подняв руки. — А джинсы твоя мама, скорее всего, сунула в сушилку, вот они и сели.
— А вот и нет. Я специально спросила. Мама сушила их как обычно, на веревке! — драматично выкрикнула моя девушка. — А Кев сказал, что у меня зад размером с иглобрюха.
Тут я не выдержал и захохотал.
Громко.
— Предатель несчастный! — Моллой негодующе развернулась и снова вскарабкалась на весы, стоявшие посреди комнаты.
— Моллой, угомонись! — Чертыхнувшись, я швырнул спортивную сумку на пол и шагнул к кровати. — Ты еще комплексовать начни.
— Я поправилась, дурак, — огрызнулась она. — А не записала себя в уродины.
— Моя тщеславная девочка.
— Семь фунтов, Джо, — объявила она, размахивая руками и косясь то на меня, то на весы. — С Рождества меня разнесло на семь фунтов. Сам не видишь?
Конечно вижу.
Мы встречались довольно давно, и я успел изучить каждый дюйм ее тела, каждую веснушку, каждую родинку, каждый изгиб, поэтому от меня не ускользнула прибавка в весе.
Шмотки — когда она удосуживалась их надеть — обтягивали ягодицы и бедра плотнее, чем раньше, но мне было грех жаловаться, учитывая, что все лишние фунты прилипли к ее сиськам и заднице.
Сказать по правде, выглядела она сексуально как никогда, но я благоразумно помалкивал — жить-то хочется. С Моллой и так постоянно ходишь по тонкому льду.
Не знаю, польстит это ей или нет, но я твердо усвоил свою роль в наших отношениях, и нужные фразы отскакивали у меня от зубов. «Эй, Джо, я потолстела?» — «Где? В твоих фантазиях?»; «Эй, Джо, у меня пузо не висит?» — «Было бы чему висеть. У тебя и пуза-то нет»; «Эй, Джо, как считаешь, у нее фигура лучше, чем у меня?» — «Тебе вообще нет равных».
Девчонки — опасные создания, всегда говорят с подвохом, и Моллой не исключение. Пускай она мой лучший друг, от которого у меня практически нет секретов, но любой уважающий себя мужик знает две запретные темы, какие нельзя затрагивать ни при каких обстоятельствах.
Первая — вес, точнее, ее вес, поскольку по моей внешности она могла прохаживаться сколько угодно, не опасаясь последствий.
Вторая, самая коварная — прежние отношения, а в моем случае девушки, которых я когда-то трахнул. Да, эта тема была под строжайшим запретом.
Опять-таки, мне полагалось спокойно сидеть в одном кабинете с ее предыдущим бойфрендом, чей язык и пальцы успели побывать в ней, причем неоднократно. Подумаешь, она целых четыре года встречалась с другим парнем, ну разве это повод психовать? Зато в моем случае даже одноразовый секс приравнивался к смертному греху.