Вот когда она пошла по своему, тщательно для нее выбранному аду — пустота, глухота, выжженный кусочек пространства вокруг и распятое одиночество с вырванным сердцем.
Даша подошла к окну, раздвинула шторы. На широком подоконнике на фоне ночных фонарей уже несколько дней у нее живет маленькая еловая веточка в красном горшочке, с бантом и одним большим бордовым шаром. Первая ее личная, собственная елка. Она попросилась в руки в магазине. Стояла на витрине между яблоками и гранатом. И так вдруг напомнила о счастье, что Даша больше не стала ничего покупать. Заплатила на кассе сто пятьдесят шесть рублей и понесла в ладони домой елочку. Она сделала себе подарок и запомнит его навсегда.
Даша повернулась к столу, налила в бокал розовое итальянское шампанское и продолжила праздновать свое воскресение. Ему уже три дня. Крошечная, яркая, ослепительная вечность после мгновения черного горя и тяжелого сна длиною в пять лет.
Пустота за окном вокруг дома тоже ожила, задышала, прильнула участливой ночью к окну. Месяц заглянул в лицо. И мигнул, кивнул: не бойся. Иди дальше, открывай шире глаза, лови звуки. И выпусти из застенка память. Пусть тоже оживет. Не бойся заглянуть в страдания. Все рождается в муках. Покой тоже. Счастье тоже. А вдруг…
Память? Ах, да. Совсем забыла. После нежного берега детства была жизнь. Даша налила еще один бокал, пузырьки пощекотали язык, как живые. И она сказала себе:
— Ну, поехали. Я хочу это перечитать.
Среди немногих постоянных гостей родительского дома была одна семья. Николай Иванович, строгий ученый-историк в очках, и его жена Нина Петровна — полная многословная дама, уверенная в том, что только она знает, как держать семью, как воспитывать детей. И две их дочки: Таня и Валя. Одна на год старше Даши, другая — на год младше. Девочки вместе росли, менялись, становились разными людьми. Когда Даше исполнилось семнадцать лет, она выглядела младше обеих сестер. Тоненькая, большеглазая, наивная мечтательница, она не приобрела ни взрослой уверенности, ни женской практичной основательности. А у Тани и Вали именно это и было главным. Они шли в такую же упорядоченную жизнь, какую построила их мама. И они знали, как надо и чего категорически нельзя. Взрослые же отмечали лишь их внешнюю разницу. Ее обычно формулировал главный теоретик дружеского кружка Николай Иванович.
— Вот и выросли наши девочки, скоро улетят. Я думаю об их будущем. Мне кажется, я вижу его ясно. Мои дочки пойдут ровной дорогой к уже выбранным целям. Образование и хорошая семья. Я в них не сомневаюсь. А их подружка слишком красива, чтобы кто-то мог предсказать ее судьбу. Это наверняка звездная судьба. Дашенька, ты сегодня приходила к нам, я подметал листья во дворе и увидел, что на твои каблучки вместе с листьями нанизаны чьи-то сердца.
И он тонко улыбался, гордый своим красноречием и остроумием. А остальные взрослые смущенно отводили глаза: Николай Иванович постоянно говорил эти, совсем неуместные комплименты, выделяя дочь друзей на фоне своих слишком обычных дочерей. А сами девочки просто пропускали это мимо ушей. Он такой нудный, Николай Иванович. Настоящий кандидат скучных наук.
Когда Николай Иванович зашел к ним один, без семьи, чтобы пригласить Дашу с ними на воскресную поездку в музей истории кукол в Подмосковье, все, конечно, согласились. Родители Даши поощряли ее времяпрепровождение в коллективе, считая, что она слишком одинока по своей сути. А Даше было неудобно отказаться, хотя она торопила вечер, чтобы сбежать от всех, залечь с очень интересной книгой.
Даша села в машину папиного друга, и они поехали за Ниной Петровной, Таней и Валей. И вдруг проехали их дом. Сначала она подумала, что Николаю Ивановичу нужно еще куда-то заехать, подъедут с другой стороны. Но когда их дом остался далеко позади, Даша задала один вопрос:
— Что это?
Посмотрела на его окаменевшее и побелевшее лицо в профиль и поняла, что ответа не будет. Это большая беда. За Москвой, за жизнью, за возможностью спасения Николай Иванович достал бутылочку с кока-колой и, не спросив, хочет ли она пить, стал заливать жидкость ей в рот. Даша глотала теплую липкую сладость и думала, неужели этот сумасшедший человек хочет ее убить?