- Жду, гм, порки. Надеюсь, что смогу вытерпеть.
- Сможешь, - тихонько сказала мышка. – Вот возьми.
Ещё одна мышка выступила из темноты и приблизилась, и в лапках у неё был небольшой стеклянный пузырёк, заткнутый хорошо притёртой пробкой. Я просунула пальцы, и мне вложили его прямо в них. Я осмотрела скляночку – в неё налили что-то тёмное, маслянистое.
- Что это, мышеньки?
- Это зелье из запасов королевы. Мы же слушаем, что она говорит и о чём, мы уже про многое у неё знаем. Её лаборатория – она не только во зло, там и полезное есть, другое дело, что королева злая, и не умеет ничего использовать по-доброму.
- Что с ним сделать?
- Выпить, когда за тобой придут. Ты не почувствуешь ничего.
Ну, хоть так.
- Спасибо вам, мышеньки. А что там Ланс?
- Сэр Ланселот в такой же камере с другой стороны коридора. Он очень зол на королеву, принца Тристана и короля.
Ещё бы он не был зол! Ладно, разберёмся.
До утра ко мне ещё приходили жабы, рассказывали – что вода волнуется, что собирается буря, потому что в королевстве непорядок. Ночная певчая птичка прилетела и рассказала, что в покоях королевы горит свет, и она то и дело расхаживает по ним от окна к окну, будто чего-то ждёт. А последним пришёл кот Пират и рассказал, что гвардейцев заперли в их крыле, и они этим очень недовольны.
Вот так. Кажется, у нас и впрямь государственный переворот на носу. Но вдруг в этом королевстве есть ещё кто-нибудь большой и сильный, кто сможет вмешаться?
Однако, пока не вмешался никто. Я спокойно проспала себе до утра, а от завтрака отказалась – вдруг мне потом станет так плохо, что его обратно вывернет? Выпила принесённое мышками зелье и запила его водой, да и всё. Только успела спрятать пузырёк под лавку, как за мной пришли.
Наказание должно было происходить в одном из внутренних дворов, не снаружи. И я увидела в том дворе королевскую стражу – не гвардию, королевского палача – этот мужик с закрытым лицом просто не мог быть никем иным, да и всё. А на балконе, выходившем во двор, стояла королева, рядом с ней принц и кто-то из свиты – его и её. И всё.
Мне зачитали приговор – о том, что предательница должна быть наказана, и после наказания ноги её не будет во дворце. Да и ладно, главное, чтоб жива осталась.
Тут нужно вам сказать, что зелье-то начало работать. У меня притупились все ощущения, кроме, может быть, слуха, и я вправду переставала ощущать прикосновения ко мне, и это было к лучшему, как мне показалось.
- Разденьте её, - приказала королева. - Нечего тут!
С меня стащили рубашку, я осталась в штанах, да грудь была перевязана слегка полосой ткани, я обычно так делала, пока была гвардейцем.
- Что там у неё на шее? Покажите немедленно! – требовала королева.
- Крестик, наверное, - сказал кто-то рядом.
- Всё равно покажите! Мало ли, что там за крестик!
Палач подошёл и вытащил из-под намотки шнурок с моим артефактом.
- Это чёрное колдовство! Снимите его немедленно! – бесновалась королева.
Что ж, мне осталось только смотреть, как палач перерезал шнурок. А дальше я-то ничего не почувствовала, но все, кто стоял вокруг, хором ахнули.
Ну да, ну да. Принцессу Элизу должны были запомнить. А сейчас это была она, то есть – я.
- Я не подниму руку на принцессу, - отчётливо сказал палач.
- Да какая она принцесса, она презренная обманщица и предательница! – визжала королева.
А я словила дзен – стояла себе полураздетая, и было мне всё равно. И не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком.
Ни один из всех, кто стоял в том дворе, не решился причинить принцессе вред, как бы ни бесновалась королева. И тогда на меня натянули обратно рубаху и просто вернули в ту же самую темницу, и сказали – пусть потом король решает, что со мной делать.
Меня это полностью устраивало. Я легла на лавку и провалилась в сон – зелье сделало-таки своё дело окончательно.
4.
Сколько я спала – не знаю. Потом мне рассказали, что в окошко скреблись и мышки, и птички, и прочие жабки, но я не слышала. И то ладно, что никакой аллергии не схватила, а могла ведь, могла, и пришёл бы мне капец и конец. А так – ну, пять минут позора, а потом спать.
Так вот, я проснулась от того, что дверь в мою камеру просто нахрен вынесли с громкими воплями, и я увидела родные лица во главе с Лансом – тоже достаточно потрёпанным, но счастливым.
Ланс сначала сгрёб меня в охапку, убедился, что жива и цела, потом поставил на место.