А когда ЖОПАслучится, надо быть к этому готовым. В частности, готовым физически. В частности - уметь за себя постоять и за семью. Поэтому я тебе рекомендую к Палычу начать ходить, хотя-бы со следующего учебного года. А ещё, когда случится ЖОПА, надо будет иметь какие-то ресурсы, лучше всего какой-нибудь бизнес. Вот за ресурсами я на север и еду. Сейчас север деньгами заваливают, и этим надо воспользоваться, пока есть возможность. Но дело, опять-же, не только в деньгах. Деньги — это средства к достижению целей. Они ценны именно в этом качестве. Сами по себе деньги – бумага. Ну вот, в целом вот такие соображения.
- И почему ты так думаешь? – Лёшка меня внимательно, не перебивая и до конца выслушал, и только потом задал этот, уже ставший сакраментальным, вопрос.
- Как тебе сказать, Лёх. Я просто наблюдаю за всем вокруг, и вижу системное ухудшение ситуации. Я вспоминаю время до олимпиады, сравниваю с происходящим, а потом сравниваю происходящее с воспоминаниями моего детства. И вижу, что за этот период времени в социальном плане произошли значительные ухудшения. И общее направление не меняется. И я сомневаюсь, что это можно вот так просто переломить.
- Это ты из-за продуктов в магазинах?
- Продукты в магазинах – это один из показателей. Такой, который проще всего отследить, достаточно покопаться в памяти. И мне кажется, что к концу десятилетия в плане продуктов мы скатимся к карточной системе. Такой, какая была после войны. И вот это как раз, и будет тем самым краем, когда нас предадут и бросят наши элиты. И начнётся война всех против всех. От нас отвалятся национальные окраины, из которых начнут выгонять русских. И не просто выгонять, будут погромы, русские семьи будут вырезать. В прямом смысле. Не смотря ни на пол, ни на возраст. Те самые соседи, с которыми ещё вчера за одним столом сидели. И за это никто и никогда не понесёт ответственности. В это сейчас никто не хочет верить. Да поверить трудно, почти невозможно. Но так будет, к моему великому сожалению.
- Чёт ты Слава, ужасы какие-то рассказываешь.
- Лёх, сыграть на вопросе национальной идентичности – это самая лучшая и самая востребованная тема у наших геополитических противников. Мы сейчас усыплены. Нам кажется, что война была чуть-ли не вчера, и весь советский народ плечом к плечу, и так далее. На самом деле, война закончилась почти сорок лет назад. Ещё есть живые ветераны, но уже полно семей, в которых к войне относятся как к чему-то далёкому, не имеющему отношения к этой конкретной семье. А на национальных окраинах вообще исподволь внедряется мнение, что эта война к ним никак не относилась, и русские их в войну втянули. Обманом. И насилием. Знаешь училку в нашей школе? - я назвал фамилию. – Ведёт она у вас уроки? Рассказывала уже, как она на Украине жила? И как тебе её рассказы?
- Ну, вообще, интересно.
- Что интересно, конкретно?
- Ну, как она рассказывала о других местах, о природе, о людях. Другие люди, другая национальность, другие представления о мире.
- Ты не понял одну вещь. Ты историю учишь? Или проходишь? У нас с Украиной одна общая история. Украина, как административно-территориальное образование, появилась всего-то шестьдесят пять лет назад. Откуда у них своя история, своё мировоззрение, свои понятия? Не приходило тебе в голову? Рассказывала она уже о том, что они не хотят жить «НА» Украине, а хотят жить «В»? Не рассказывала она о том, как они Киев называют и киевлян? О том, как им обидно если им говорят как-то по-другому? Говорила она, что всё, вот прям чего ни коснись, любое открытие или изобретение, начиная с колеса – дело рук украинцев, и никого иного. И вот как ты думаешь, откуда это всё?
- Ну, Слав, это-же мелочи. Ну подумаешь, кияне вместо киевлян. Ну пусть «В» Украине, а не «НА». Мелочь-же.
- С этой мелочи всё начнётся. Будет самоопределение, вплоть до отделения. Потом борьба на национальный язык, потом борьба с инакомыслием, и вуаля, у нас на границе враждебное государство с пятидесятимиллионным населением, где каждый считает, что во всех и в каждой их беде виноваты русские.