— Но у меня даже подарка нет!
— Ничего страшного, потом подарим, в конце концов, к подаркам он не привычен, ибо детство трудное было.
— Неужели и игрушки деревянные, в полу прибитые? — ехидно поинтересовалась у нее девушка, невольно заразившись праздничным настроением.
Тамара с Агнешкой переглянулись и прыснули со смеху.
— Слушай, а понтифики не против? — опомнилась девушка.
— Не, — махнула рукой Тамара, заводя компанию в лифт, — Гай уехал в Европу, а Марк сам разрешил, я спрашивала.
С уговорами Тамары и снисходительным молчанием Агнешки Лина была все-таки перепровождена вниз, в маленькое кафе для сотрудников-смертных, и усажена на стул.
Кафе не было по особому оформлено, но в легких диванчиках у стены, небольших столиках и стульях с красивыми гобеленовыми подушками, намечалась какая-то домашняя уютность. Лина бывала в этом заведении и раньше, когда сильно задерживалась с уроками у старого мага, ужиная тут, прежде чем поехать домой.
В кафетерии уже были соединены два стола, на которые водрузили большой шоколадный торт, легкие закуски и бутылки с вином и пара пакетов апельсинового сока для мартини.
Сам именинник сидел во главе стола с довольным видом и по-детски радостно улыбался, наблюдая как деятельная Тамара, подхватив на подмогу Ольгу и Олега, устраивает праздничный банкет.
…
Авраам Моисеевич быстро, почти бегом пересек расстояние от библиотеки до кабинета высшего. Лоренца с удивлением следила за приближением старого мага, обычно за ним такой прыткости не наблюдалось.
— Марк у себя? — бросил он на ходу секретарше и, не дождавшись ответа, открыл дверь к понтифику.
Марк удивленно поднял глаза. Мало кто смел к нему влетать в кабинет, не постучавшись. Разве что за Филиппом и Дитрихом такая привычка наблюдалась, но отучить ученика от нее понтифик надежду потерял, а лучшего друга перевоспитывать не собирался.
Авраам Моисеевич уселся по-хозяйски в кресло и без всяких приветствий выложил свои известия:
— Я знаю, какие заклинания составляют блок Алиночки.
Марк откинулся на спинку своего кресла.
— Значит, «Цепь» все-таки подтвердилась?
— Да, она скрепляет «Молебен молчания» и «Щит Габриэля».
«Молебен молчания» был аналогом кланового «Зеркала», заклинания, накладываемого магами на каждого ментала, поступающего в Паноптикум.
«Зеркало» было необходимо, чтобы, с одной стороны, обезопасить всех окружающих от неожиданного проявления способностей ментала, с другой стороны, — сам человек был таким образом защищен, чтобы в случае неприятностей, его не могли использовать во вред себе и окружающим. Это заклинание делало способности человека пассивными.
«Молебен молчания» действовал почти так же, добавляя при этом инерционное противодействие той же силы, с которой применяется талант. Именно этим и объяснялись постоянные головные боли Алины, как только она пыталась работать с реальностями — «Молебен» ударял по инерции обратно.
«Щит Габриэля» был разработан орденскими магами именно для ткущих и запирал талант ментала для изменения собственной жизни. Видящий будущее попросту мог видеть собственную судьбу.
Но ставить два почти одинаковых заклинания на одного человека смысла не было.
— Кому-то очень сильно не хотелось, чтобы девочка вообще могла пользоваться своими способностями и на нее наложили все возможные. «Молебен» я точно распознал, подозреваю, что там еще «Вспышка света» и, возможно, «Хорал». Ее, образно говоря, засунули в колбу и намертво закупорили.
Четыре мощных щитовых заклинания? С чего бы это?
— Но это еще не все, Марк. Под этими заклинаниями стоит фундамент из старых, почти развеявшихся заклинаний, он более мощный, но сквозит дырами, как будто ставили наспех. Это и позволяло девушке использовать свои способности. Помните, она рассказывала про свою молодость?
— Зачем? — искренне удивился понтифик, — Зачем закрывать Лину такими щитами?
— Они знали, кем именно она является, — уверенно ответил ему старый маг, — и знали побольше нашего.
Марк в раздумье встал из-за стола и прошелся по кабинету. Появилась одна мысль, как-то отвечающая на данный вопрос, но это было настолько нереально, что понтифик отбросил было ее в сторону, но все же решил уточнить.
— Что нам известно о ее семье?
— Ничего серьезного, — маг потер переносицу, — Обычная стандартная смертная семья, родители оба москвичи, Лина у них поздний ребенок и единственный.
— А помимо этого?
— Алиночка многого не рассказывает, — пожал плечами старый еврей.
Марк подошел к столу и нажал кнопку коммуникатора: