— О, Боже, Киллиан... — внезапно произносит она, распахивая глаза.
То, как она произносит мое имя... Такое ощущение, что она все это время сдерживала его.
Но с каждым толчком ей становится все труднее и труднее это делать. Сейчас она извивается подо мной, пытаясь затянуть меня глубже, глубже, глубже.
Я встречаюсь с ней взглядом и чувствую ту же необратимую связь, что и тринадцать лет назад.
Она все еще там, лежит между нами.
Она было всегда.
Когда мы смотрим друг на друга, я чувствую, как она сжимается вокруг меня, сжимая мой член силой своего оргазма.
Ее руки скользят по моим волосам. — Киллиан...! — она наполовину стонет, наполовину плачет.
Еще один толчок уничтожает ее.
В тот момент, когда я чувствую ее освобождение, я тоже отпускаю себя.
Мы сжимаемся в конвульсиях друг против друга, каждый — жертва самого мощного оргазма, который у нас когда-либо был. Меня трясет с головы до ног, когда она крепко прижимается ко мне, а я крепко прижимаюсь к ней.
А затем — медленно-медленно — оно убывает, оставляя нас опустошенными и задыхающимися.
Я все еще пытаюсь восстановить нормальное дыхание, когда слышу, как она шепчет мне в плечо.
Я целую ее в щеку и поднимаю голову.
Ее голубые глаза светятся надеждой. — Киллиан, — повторяет она. Этого достаточно, чтобы я снова чертовски возбудился. — В Ирландии нас больше ничего не ждет. Ничего, кроме опасности и боли. Давай просто уйдем. Выберемся отсюда, как мы и планировали. Мы можем исчезнуть.
Я смотрю на нее, чувствуя, что ее слова душат меня.
Они приносят мне столько же радости, сколько и боли.
— Сирша…
Я все еще внутри нее, но сейчас сдуваюсь под тяжестью ее слов.
Она смотрит прямо на меня. И спрятаться негде.
— Разве ты не хочешь? — спрашивает она.
Нет, умоляет.
Она произносит это так, словно тринадцать лет мечтала о возможности задать этот вопрос, даже не веря, что ей это удастся.
Однако она никогда не представляла, что все так обернется.
Я тоже .
Я качаю головой. — Мне очень жаль. Все так сложно.
Это все, что мне удается выдавить из себя, прежде чем она отталкивает меня от себя. Она нежна, но я чувствую, что ей больно.
— Сирша…
— Все в порядке, — перебивает она, подбирая платье и держа его перед собой, как щит. — Мне не следовало ничего говорить.
Я тянусь за боксерами и надеваю их обратно.
К тому времени, как я это делаю, она уже ушла.
Глава 50
Сирша
— Идиотка, — говорю я себе снова и снова. — Идиотка, идиотка, идиотка.
Я не знаю, что заставило меня сказать ему то, что я сказала.
Очевидно, мой первый оргазм за тринадцать лет разрушает мои стены быстрее, чем что-либо другое. Это единственное объяснение, которое я могу придумать.
Я сижу на краю своей кровати, пытаясь сообразить, как мне теперь смотреть ему в глаза.
Затем дверь открывается. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это он.
— Сирша.
Я собираюсь развернуться и сказать ему, что не хочу разговаривать. Что я была бредовой и наивной. Что я временно сошла с ума.
Но прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще, это делает он.
— Я собираюсь прогуляться по лесу, — небрежно говорит он. — Не хочешь присоединиться ко мне?
Я поворачиваюсь и поднимаю брови. Это было не первым в моем списке предположений относительно того, что он собирался сказать.
— Ты... ты собираешься прогуляться по лесу?
Он одаривает меня кривой улыбкой, которая ощущается как удар под дых в моем уязвимом состоянии. Мое тело все еще восстанавливается после его отсутствия.
По иронии судьбы, несмотря на то, насколько мы близки сейчас, я никогда так не ощущала дистанцию.
— Твой слух в отличной форме, — дразнит он. — Там красиво. И я хочу тебе кое-что показать.
Часть меня хочет — нет, нуждается — отказать ему.
Тревожные звоночки звенят в моей голове, говоря мне, что чем больше времени я проведу с ним, тем труднее будет попрощаться.
Другая часть меня — большая, громкая, более отчаянная — говорит мне проигнорировать предупреждение и просто быть с ним столько, сколько я могу.
Наслаждайся этим, пока это длится.
Мне придется жить этими воспоминаниями следующие несколько десятилетий.
Эта мысль угнетает, поэтому я вздрагиваю и отбрасываю ее в сторону. И в этот момент я обнаруживаю, что встаю и киваю.
— Конечно, — Я отвечаю, благодарная хотя бы за то, что он не затронул неловкий момент из прошлого. — Просто дай мне переодеться. Встретимся снаружи через минуту.
— Я буду ждать, — говорит он с еще одной затяжной улыбкой.
Затем он закрывает за собой дверь, оставляя меня в гулкой тишине.
Я сажусь обратно на кровать и тут же начинаю плакать.
Я даже не пытаюсь сдержать слезы. Это катарсическая разрядка, которая мне нужна, чтобы пережить следующие несколько часов с ним.
Я была дурой, думая, что тринадцать лет спустя он будет испытывать ко мне те же чувства, что и в восемнадцать.
Отчаянный романтик во мне рассудил, что я все еще чувствую то же, что и тогда. Так что, возможно, было не так уж нелогично предположить, что он тоже это чувствует.
Но теперь я понимаю, насколько нелепо это повествование.
Я отдалась фантазиям и позволила им доминировать над реальностью.
И реальность такова, что Киллиан теперь другой мужчина. Я другая женщина.
У нас обоих есть багаж. Мы оба хранили общую память более десяти лет.
Но сейчас все по-другому.
И я просто должна принять это.
— Сирша? — Голос Киллиана приглушен по другую сторону толстой двери, которая разделяет нас. — Все в порядке?
Его голос звучит так спокойно.
Нет, это неправильное слово.
Без изменений.
Это то, что нужно.
Я прикусываю нижнюю губу и заставляю себя взять себя в руки, прежде чем ответить, — Извини! Я сейчас выйду.
Я горжусь тем фактом, что мой голос не дрожит, когда я говорю.
Я встаю и меняю платье на джинсы с высокой посадкой и легкий белый свитер с длинными рукавами. Я распускаю волосы. Я говорю себе, что это потому, что мне так нравится.
Но настоящая причина в том, что я знаю, Киллиану это нравится.
Я смотрю на свое отражение в зеркале, прежде чем выйти из комнаты. Припухлость под моими глазами немного спадает, но, надеюсь, она достаточно незаметна, чтобы он не заметил.
Для пущей убедительности я ополаскиваю лицо холодной водой и выхожу из комнаты.