Он не торопится, медленно двигаясь вниз по моему телу, пока не останавливается на сосках. Он сосет их оба, сначала по одному, а затем вместе.
Мои ноги начинают дрожать, когда я увлажняюсь под его языком. Прошло так много времени с тех пор, как мужчина опускался на меня. И тогда я понимаю, что последним и единственным мужчиной, который когда-либо набросился на меня, был... он.
Я собираюсь сказать ему это, но тут он целует внутреннюю сторону моего бедра, и я ахаю.
Он раздвигает мои ноги и устраивается между ними. Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как его голова опускается. Секунду спустя по моему телу пробегает волна удовольствия, когда его язык пробегает вверх и вниз по моей щели.
Я стону. Я выкрикиваю его имя. Хватаюсь за простыни по обе стороны кровати.
Он крепко сжимает мои бедра, просовывая свой язык внутрь меня и начиная исследовать. Я выгибаю спину по мере того, как он входит глубже, но мои глаза распахиваются, когда его язык кружит по моему клитору.
— О Боже... — Я ахаю. — Киллиан, о Боже...
Он игнорирует меня и продолжает двигаться, пожирая меня до тех пор, пока мое тело не начинает дрожать. Я чувствую, что я всего лишь одно гигантское нервное окончание, чувствительное к каждому малейшему трению.
Не требуется много времени, чтобы я свалилась с обрыва. — Киллиан! — Я вскрикиваю, когда кончаю ему на лицо.
Меня с головы до ног сотрясает дрожь, которая усиливается все больше и больше. Секунды тянутся, как вечность.
Прежде чем я успеваю полностью прийти в себя, он возвышается надо мной, опускается на меня.
Я чувствую его член у своего входа. Я такая влажная, все еще приходящая в себя после оргазма, что требуется лишь небольшое давление, чтобы помочь ему скользнуть в меня.
Я сжимаюсь вокруг него, мои руки опускаются на его мускулистую грудь, когда он начинает мягко двигаться. Он делает это так чертовски медленно, что у меня закатываются глаза.
Это безумие — лежать здесь, прижавшись друг к другу, когда армия вот-вот обрушится на ворота в мгновение ока.
Но я не могу найти в себе силы испугаться прямо сейчас. Похоже, он тоже.
Может быть, мы оба чувствуем, что заслуживаем этого.
После всего, через что мы прошли… После всего, что у нас украли...
Может быть, нам разрешат этот маленький кусочек совершенства.
— Сирша, — стонет Киллиан мне в ухо, — ты единственная, кого я когда-либо хотел. — Он поднимает голову с моего плеча и смотрит прямо на меня сверху вниз.
Наши взгляды встречаются. Ни один из нас не отводит взгляд.
И, не моргнув глазом, он трахает меня медленно, глубоко, страстно. Он трахает меня до очередного оргазма.
Он говорит мне, что я красивая. Я совершенна. Я потрясающая.
Он не говорит, что любит меня. Но ему это и не нужно.
Я знаю, что это так.
Это по глазам.
Глава 54
Киллиан
Немного позже
Я оглядываюсь на закрытую дверь, надеясь, что Сирша поспит еще немного. На самом деле, часть меня хочет, чтобы она просто проспала всю битву.
Теоретически я мог бы запереть ее прямо сейчас, но я слишком уважаю ее, чтобы поступить с ней так.
И в любом случае, зная Сиршу, она, вероятно, выбралась бы через одно из окон и самостоятельно спустилась бы по стенам. Мама убьет меня, если витраж будет испорчен.
Когда начинает звонить мой телефон, я снимаю трубку, даже не посмотрев, кто звонит.
— Как дела, zhopa21? — говорит голос на другом конце провода.
— Артем, — Я вздыхаю с облегчением. — Подожди секунду, кого, черт возьми, ты называешь мудаком?
— Ты чертовски хорошо знаешь, кого.
— Кто бы говорил.
— Возможно, ты и прав насчет этого, — он смеется. Затем его голос мрачнеет. — В любом случае, я слышу несколько тревожных сообщений, поступающих из твоей части мира. Что-то подсказывает мне, что это слишком большое совпадение, чтобы не иметь к тебе никакого отношения.
— В меня нет веры, — бормочу я.
— Когда дело доходит до того, чтобы держаться подальше от неприятностей? — спрашивает он. — Совсем никаких.
Я смеюсь, но это звучит неестественно и жестко. — Я в порядке, — Говорю я. — Все в порядке.
— Киллиан...
— Я серьезно. У меня все под контролем.
В основном.
На секунду наступает тишина, и я слышу какие-то сильные помехи на линии. — Что происходит? — Спрашиваю я.
— Извини. Путешествую, — объясняет Артем.
— Куда?
— Заседание совета Дона. Мы улаживаем несколько земельных споров. Проклятые турки думают, что они могут просто брать все, что захотят.
— Сохраняешь дерьмо интересным, да?
— Я всегда так делаю.
Я на мгновение замираю, когда слышу звук, доносящийся из комнаты, где спит Сирша. За этим ничего не следует, поэтому я снова расслабляюсь.
— Ты бы сказал мне, если бы что-то случилось, верно? — Спрашивает Артем.
Я бы хотел. Черт возьми, я должен.
Но какой смысл говорить ему об этом?
Оттуда он ничего не сможет сделать. Он на другом конце света и занимается собственными проблемами. И как бы мне ни хотелось, чтобы рядом со мной был мой лучший друг, я справлюсь с этим дерьмом. Я могу сделать то, что должно быть сделано.
— Конечно, — вру я без обиняков.
— Хороший парень, — говорит Артем. — Как дела с Сиршей?
И вот так, несмотря ни на что, я улыбаюсь. Потому что я больше не могу думать о ней и не улыбаться.
Ирония в том, что я не знаю, как долго мы сможем держаться за это. За эту идею о нас. О ней и обо мне.
Кажется, что всякий раз, когда мы заключаем нечто, напоминающее перемирие, приходит мир и все рушит.
— Дела... продвигаются, — уклончиво отвечаю я.
— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
— Это значит, что я наконец-то чувствую, что вернулся домой.
— Господи, — выдыхает Артем. — На родине совсем недолго, и он думает, что теперь он гребаный поэт. Значит ли это, что ты никогда не вернешься в Лос-Анджелес?
Я не ожидал такого вопроса. Вероятно, поэтому я отвечаю честно. — Давай посмотрим, как пройдет сегодняшний день.
— Брат, у меня такое чувство, что ты чего-то недоговариваешь.
— Я говорю тебе именно то, что тебе нужно знать, — говорю я ему, повторяя слова, которые он говорил своим людям сотни раз в прошлом.
— Не будь мудаком.
— Ты же знаешь, я ничего не могу с этим поделать.