— Это твой приказ? — Спрашиваю я. — Или Отца?
— В этом вопросе мы едины.
— Тогда о чем вы спорили раньше? — Я бросаю вызов.
Ее глаза становятся холодными. — Это не твое дело.
Конечно, не мое. Никогда не имело значения, насколько яростно они расходятся во мнениях — мама и папа всегда выступали единым фронтом.
Раньше я думал, что это одна из их самых сильных сторон.
Теперь я вижу, насколько это опасно. Насколько токсично.
— Я никогда не перестану говорить о своем брате, — вызывающе говорю я ей.
— Мой сын... — бормочет она тем же тоном, которым все время разговаривала с Шоном. Она протягивает руку, чтобы обхватить мое лицо ладонями.
Я отшатываюсь.
Она игнорирует меня, ее рука мягко касается моей щеки.
— Теперь ты наследник, — мягко произносит она. — Не подведи нас.
Это не столько приказ, сколько мольба.
И тогда я почувствовал это — то, что чувствовал Шон.
Тяжесть всего этого.
Ответственность.
Я закрываю глаза и пытаюсь отогнать это чувство.
Прежде чем оно раздавит меня целиком.
Глава 7
Сирша
Три дня спустя
Больница Клонтарф
Дублин, Ирландия
Я захожу в больничную палату папы и резко останавливаюсь, когда вижу высокого, крепкого мужчину, стоящего у его кровати.
— А, — бормочет ему папа, и облегчение окрашивает его черты, — это моя дочь.
Мужчина поворачивается ко мне. На нем накрахмаленная белая рубашка и темные брюки в складку, но я в основном сосредоточена на блестящем значке, прикрепленном к его поясу.
Мой взгляд поднимается к его лицу, когда страх начинает пронзать меня.
Он один из хороших?
Или он похож на Тристана?
Сейчас я не вижу ничего, кроме апатии.
Но я все равно остаюсь начеку.
— Вы, должно быть, Сирша, — говорит он, поворачиваясь ко мне.
— Да.
— Я детектив Марк Донахью.
— Детектив? — Еще больше нервной энергии немедленно затопляет мой организм. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Вообще-то, да — уклончиво отвечает он. — У меня есть к вам несколько вопросов.
Я сохраняю нейтральное выражение лица, когда детектив направляется ко мне. Бросаю взгляд на папу, который уже закрыл глаза.
Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, что на самом деле он не спит. Он просто симулирует усталость, чтобы избежать разговора, который ему не хочется вести.
Он проделывает этот трюк не в первый раз.
— Мы можем выйти? — Я предлагаю. — Моему отцу нужен отдых.
— Конечно. Сюда.
Его тон граничит с вежливым. Но не совсем.
Как только мы выходим из больничной палаты папы, Донахью поворачивается ко мне, весь такой деловой.
— Я здесь, чтобы узнать об инциденте, который произошел возле вашего дома три дня назад, — начинает он.
Я вообще этого не ожидала. Я думала, весь смысл привлечения Тристана в том, что мне не придется отвечать на множество сложных вопросов.
— Я уже дала показания.
— Тристану Риардену, — подтверждает детектив. — Да, я знаю. Я тесно сотрудничаю с ним.
О.
Значит, я все-таки не могу доверять этому человеку.
Я начинаю думать, что это должно быть общим правилом, когда речь заходит о мужчинах.
Не доверяй никому из них.
Киллиан возникает в моем сознании быстро, как вспышка. Вместе с мыслью: я могла бы доверять ему. Глубоко в душе я знаю, что могла бы.
Затем он ушел. И снова остались только я и детектив, совсем одни в этом ледяном коридоре.
— Все впорядке?
— Я только что разговаривал с вашим отцом, — продолжает детектив. — У него несколько иная версия того, что произошло.
Я невольно мгновенно напрягаюсь. — Что он сказал?
Как только слова слетают с моих губ, я вздрагиваю. Почему я так спросила? Как будто мне есть что скрывать?
Выражение лица детектива не меняется, но я чувствую, что теперь он обращает на меня более пристальное внимание. Он проницательный парень. Многого не упускает. Мне нужно быть осторожнее.
— Ты сказала Тристану, что члены мафии Кинахана были причастны к стрельбе в твоего отца, — говорит он. — Ты упомянула человека по имени Броуди Мурта.
— Да...
— Твой отец упомянул еще два имени, — говорит детектив. Он делает вид, что проверяет свой блокнот, но я чертовски хорошо знаю, что он уже запомнил эти имена. — Киллиан и Шон О'Салливан.
— Все произошло так быстро, — говорю я ему, как можно невиннее пожимая плечами. — "Кинахан" и "Мурта" — вот имена, которые я слышала. Что я и сказала Тристану.
— Значит, ты не слышала имен ни одного из братьев О'Салливан?
— Я не знаю, что тебе сказать, — говорю я, стоя на своем.
Он внимательно смотрит на меня. — О'Салливаны нападали на тебя или угрожали каким-либо образом?
Почему он пытается увести разговор подальше от Кинаханов? Это сбивает меня с толку. Из-за этого у меня все меньше и меньше желания с ним разговаривать. Глубоко в моем нутре зарождается неприятное чувство.
— Я думаю, они пришли, чтобы забрать долг, который им задолжал мой отец, — говорю я ему. — Но ни один из них не угрожал мне. Другие угрожали. Кинаханы. И Броуди Мурта.
— Ты только что утверждала, что не знала разницы между этими двумя группами.
Я изо всех сил стараюсь скрыть дрожь в голосе. — Как я уже сказала, все произошло быстро. Они оба были там, чтобы забрать деньги, по крайней мере, так они утверждали. Все, что я знаю, это то, что Броуди Мурта, казалось, намеревался причинить вред моему отцу и мне. О'Салливаны этого не сделали.
— Интересно.
— Неужели? — Во мне вспыхивает внезапная искра неповиновения. — Ну, я нахожу интересным то, что ты так сосредоточен на О'Салливанах, а не на тех, за кем, как я тебе говорю, тебе следует охотиться.
— Твой отец только что сказал мне, что в него стрелял О'Салливан.
На этот раз я не реагирую.
— Нет, это неправда.
Ложь срывается с моих губ так быстро, так плавно, что я на мгновение в нее верю.
— Это не так?
— Они дрались, раздавались выстрелы, папа был в эпицентре всего этого. Он не видел, кто в него стрелял.
— А ты видела?
— Да. Это был один из людей Кинахана, — уверенно говорю я.
Я не знаю, почему я защищаю О'Салливанов. Я им ничего не должна.
Но мои инстинкты переключаются в режим выживания, и я знаю, что единственный способ вытащить моего отца из той переделки, в которую он попал, — это проявить смекалку.