- Эти полотна, написали современники Петра первого и императрицы Елизаветы Петровны, - с вполне обоснованной гордостью сказала Екатерина, когда мы вернулись в картинный зал. – Вам нравится живопись, графиня?
Императрица внимательно посмотрела на меня своим живым и проницательным взглядом, будто проводила некий экзамен, понятный ей одной. Я отметила в её речи некую, впрочем, вполне приятную слуху неправильность. Вспомнила, что когда-то давно читала о том, что хотя царица хорошо говорила на русском, немецкий акцент остался у нее до конца жизни.
- О да, - я, конечно же, была знакома с живописью и вполне могла говорить на эту тему, не боясь прослыть невеждой. – Я всегда восхищалась талантом людей с невероятным мастерством передающих игру света и тени на своих полотнах… Душа художника никогда не успокаивается и не бывает удовлетворенной, они всегда желают написать ту самую, гениальную картину…
- И чьи полотна вам больше всего по душе? – поинтересовалась она, продолжая свое «собеседование».
-Манера живописи Рембрандта близка мне. Он был настоящим мастером светотени. Все образы на его картинах, будто выступают из темноты, и от этого внутренний мир полотен приобретает некую драматичность, - я вспомнила его «Данаю» в Эрмитаже - пройдет совсем немного времени и императрица купит её для картинного зала.
- Я так и думала, - взгляд Екатерины стал теплее и приветливее. – Человек, создающий такие прекрасные наряды, не может быть слеп к прекрасному и не чувствовать все его тонкости. Искусство учит нас понимать себя, помогает заглянуть внутрь души, а порой и успокаивает, отвлекает от насущных проблем.
Мы медленно шли по начищенному паркету, который сам по себе был произведением искусства, и некоторое время лишь шорох наших платьев разбавлял тишину, царившую здесь.
Было так удивительно и волнующе идти рядом с великой женщиной, вошедшей в историю, как реформатор и просветительница. И снова меня посетило чувство нереальности происходящего.
Императрица была среднего роста, но при этом имела величественный вид и царскую осанку, что вызывало некий трепет – возможно в этом была повинна и её сильная энергетика.
Одета она была в платье светло серого цвета с изображением цветущей яблони по всей ширине юбки, которое перемежалось полосами тончайших кружев. Туго затянутый корсет очерчивал плавные линии талии, а воздушные рукава придавали силуэту легкости.
Императрица не была красавицей, но прекрасный цвет лица, живые и умные глаза, приятно очерченный рот и роскошные, блестящие каштановые волосы, делали Екатерину очень привлекательной.
- Вы разглядываете меня? – её голос прозвучал несколько неожиданно, даже резко и я немного растерялась, но тут же нашлась, что ответить.
- Прошу прощения, ваше величество, но мне бы хотелось понять, какие ткани подойдут вам, какие расцветки подчеркнут ваши достоинства.
- Хитра, хитра… - мягко рассмеялась Екатерина, и я слегка покраснела, мысленно поблагодарив Софи за пудру, так щедро нанесенную на мое лицо. – И что же вы посоветуете носить мне, графиня?
- Мы могли бы сделать нечто новое, непохожее на то, что носят в Европе, - осторожно начала я, не совсем понимая, как правильно вести с себя с ней. – Возможно, это наряды с элементами национального костюма. Ведь русские орнаменты настолько прекрасны…
- Национального костюма? – императрица резко остановилась и я даже испугалась, решив, что сказала глупость. Но ведь это общеизвестный факт, что императрица стала противиться всему иностранному и предпочитала русский стиль, который и ввела в моду. – А ведь об этом я думала не один раз. Разве плохи русские мотивы? Надоели эти вычурные немецкие да французские фасоны!
Она уже с интересом смотрела на меня, и это добавляло уверенности.
- Графиня, откуда такая тяга ко всему русскому? Вы прожили всю свою жизнь во Франции?
- Да, - ответила я, пытаясь быстро сообразить, что сказать, ведь это было действительно странно для молодой французской дворянки, знания о России которой, должны заканчиваться снегом, медведем и балалайкой. – Я никогда не покидала пределы Франции до этого момента, но мой покойный дядя был женат на русской. её звали Елизавета, и она рассказывала чудесные сказки, слушая которые, я погружалась в незнакомый, но такой притягательный мир.
Наступила небольшая пауза, императрица с улыбкой рассматривала меня.
- Значит, русский фольклор стал первым, что вы узнали об этой стране? – Екатерина разговаривала со мной все дружелюбнее – похоже, ей импонировало мое восхищение Россией.
- Да, а потом я выучила язык и мы, много разговаривали с моей тетушкой по-русски, чем ужасно злили дядюшку, потому что ему казалось, будто мы говорим о нем, - я решила, что немного правдоподобности моему рассказу не помешает и робко улыбнулась.