- На протяжении нескольких веков Берлин оставался настоящим захолустьем, - снова прозвучал бархатный голос графа и, я вернулась в реальность, оставив свои романтические размышления. – Даже став столицей Пруссии, он не мог сравниться с Варшавой или Веной, а о Париже я вообще молчу. Сейчас мы проезжаем Рондель пляц.
Я посмотрела в окно и увидела довольно большую площадь, которая была людной и шумной. По ней проезжали экипажи, бегали мальчонки с обувными щетками, и все выглядело почти как в Париже, за исключением серых домов – они были мрачными и непрезентабельными.
Уже привычная для меня грязь никуда не делась и отсюда, источая ни с чем несравнимые «ароматы» жизнедеятельности и отходов.
Карета углубилась в улицы города и вскоре мы оказались на Мауэрштрассе – широкой и такой же серой улице.
- Вот мы и приехали, - сказал граф, когда карета остановилась, – гостиница «Кентаврия» к вашим услугам, мадмуазель.
- Кентаврия? – я позволила ему помочь мне выйти из кареты и поинтересовалась: - Это что-то связано с кентаврами?
- О нет! – засмеялся Апраксин, и я залюбовалась его белыми, ровными зубами. – Это – василек.
- Василек? – я удивилась, услышав название русского цветка. – Как неожиданно…
Граф подал руку Софи, и она легко спрыгнула на землю, не переставая разглядывать все, что окружало её. Мы поднялись по широким ступеням, и вошли в довольно большой холл, в котором находились люди – кое-кто сидел на обитом бархатом диване, а кто-то устроился возле камина с чашечкой чая.
К нам тут же подошел высокий, крупный мужчина, одетый в мрачные тона буржуа и вежливо поклонился:
- Меня зовут герр Майер.Чем я могу помочь?
- Две комнаты, - сказал граф, снимая перчатки. – Одну из них дамам.
- Пройдемте, - мужчина указал нам на лестницу, убегавшую на второй этаж, и пошел впереди, передвигаясь мягко и бесшумно.
Я с интересом разглядывала антураж гостиницы и сделала вывод, что это действительно пристойное заведение. Богатая обстановка подразумевала, что здесь останавливаются состоятельные люди. Стены, обитые плотной, узорчатой тканью темно-зеленого цвета, украшали картины с нейтральными пейзажами и красивые бронзовые подсвечники, начищенные до блеска. Лестница была покрыта коврами, а перила блестели от полировки, и это давало надежду на свежее белье и чистые матрасы.
Мы поднялись на второй этаж, и пошли по длинному коридору с дверями по обе стороны. Здесь царила тишина, а легкая прохлада, витавшая в воздухе, говорила о том, что помещение проветривали.
Одна из дверей открылась, и в коридор вышел высокий мужчина с орлиным профилем и пристальным, тяжелым взглядом. Возможно, такое впечатление производили густые брови, нависшие над глазами. Он был одет в жюстюкор* винного цвета, жилет, из под которого выглядывал кружевной воротник, панталоны-кюлоты и ботфорты.
По всему было видно, что мужчина относился к аристократии и перстни, тускло мигавшие на его пальцах, лишний раз доказывали это.
Он пошел нам навстречу и неожиданно остановившись, протянул:
- Граф! Какая неожиданная встреча!
Апраксин тоже остановился и с удивлением взглянул на незнакомца. Я обратила внимание, что капитан слегка напрягся, но тут же на его лице появилась вежливая улыбка.
- Князь, какими судьбами?
- Путешествую по Европе, - ответил он тягучим, как патока голосом и его тяжелый взгляд скользнул по нам с Софи. – Представишь меня своим спутницам?
- Его светлость князь Белицин Андрей Романович, - граф повернулся к нам и обозначил меня легким кивком головы. -- Баронесса Мадлен де Вивьер, а это её компаньонка – мадмуазель Софи.
Для Софи он представил князя по-французски, и она быстро присела в реверансе, один раз взглянув на него настороженным взглядом.
- Вы понимаете по-русски? – он немного удивился, рассматривая меня откровеннее, чем требовали приличия.
- Да, я неплохо изъясняюсь на этом языке, - ответила я, чувствуя себя неловко в обществе этого странного человека, но следуя правилам приличия, протянула ему руку.
- Это прекрасно, - князь склонился над моей рукой и легко коснулся её губами. – Я рад нашему знакомству.
- Взаимно, ваша светлость, - я старалась выглядеть дружелюбной, но мне хотелось быстрее уйти.