Рысцов сидел чернее тучи. Ополовиненный стакан с джином стоял перед ним, маяча границей между дерзкой явью и мягким опьянением сна. То, что предложил Петровский, было безумством. С другой стороны, произошедшие в последнее время с ним самим события тоже граничили с умопомешательством. Он терялся. Он путал жизни, размеченные зелёным огоньком С-визора. Он никому не мог об этом рассказать.
Он… боялся стать изгоем.
— Реально ли это? Хватит ли сил? Что мы можем сделать впятером? — как обычно, выдал три вопроса Шуров, глядя захмелевшим взором на Андрона.
— Во-первых, вшестером, — поправил Петровский. — А во-вторых, за шестым, то есть за мной, стоит такая мощь, которой ты никогда не видел. Порядок её исчисления восходит к девяти нулям. В евро. Хватит, чтобы не только построить студию, но и обклеить её стены крупными банкнотами.
— Называя такие цифры, посвящая нас в ход собственных дел… вы не боитесь, что эта информация уйдёт на сторону? — негромко поинтересовался Феченко.
Все повернулись к бородатому исполину. Такого пощечного вопроса от него никто не ожидал. Но Андрон уже спустя секунду понимающе закивал голубой шляпой. И вкрадчиво произнёс:
— Я, Дима, не боюсь ничего и никого… Кроме сшизов.
От его тихого голоса по спине Валеры чиркнул стекловидный жгутик озноба.
— И сколько же, по вашим данным, сейчас этих… ненормальных разгуливает? — не унимался Феченко.
— Трудно сказать, сведения противоречивы, — развёл руками Петровский. — По официальным сводкам, в России задержаны семь человек. Да это вы и сами, уверен, знаете. Вон Копельников мой под подписку о невыезде и невыходе в С-пространство отпущен, к примеру. А вообще в мире, полагаю, около 90 человек, у нас в стране — 15—20. Плюс нельзя отбрасывать процент латентных сшизов.
— А какова будет концепция канала, который вы хотите помочь нам организовать, целевая аудитория? — встряла наконец в разговор Ольга Панкратова, поправив маленькие очки в золотой оправе.
— Это уже ваша забота, дорогие мои. Вы — профессионалы в этой области.
Мелкумова встала. Глядя в стол, резюмировала:
— Надеюсь, что выражу общее мнение. Уважаемый Андрон, мы в общих чертах уяснили суть данного предложения. Сколько времени вы можете дать на размышление?
Гений freak-режиссуры тоже поднялся, становясь почти на две головы выше Вики:
— Давайте договоримся следующим образом. Вы все занимаетесь своими делами, обдумываете мой вариант. А послезавтра в восемь утра те из вас, кто решит сотрудничать, пусть приходят ко мне на студию. Сюда. Соберите личные вещи, только самое необходимое, остальное — моя забота. Родственникам и друзьям скажите, что уезжаете в длительную командировку куда-нибудь… ну я не знаю… в Танзанию, что будете им периодически позванивать. А те, кто не захочет принимать участия в нашем проекте, живите спокойно, как раньше. Надеюсь, однако, что ни одно слово, произнесённое в этом кабинете сегодня вечером, не покинет его пределов. Таким образом, выбор за вами. Условия приемлемы?
Все согласно кивнули, а Феченко буркнул себе в бороду: «Вполне».
— Вот и отлично, друзья мои! — провозгласил Андрон, щёлкая по своей голубой шляпе. — Кстати, если вдруг у кого-то возникнет желание остаться у меня в гостях — милости прошу!
Ольга уехала к Вике, пригласившей её переночевать. Феченко, Шуров и Рысцов сели в машину, предложенную Петровским, и попросили водителя отвезти их в «Хард-рок кафе» на Арбате, но на полпути замредактора по культуре передумал и вышел возле «Курской», сославшись на усталость и почечные колики.
Через несколько минут, поблагодарив шофёра, Артём с Валерой выбрались на занесённую бураном площадь перед МИДом и неторопливо двинулись в сторону Арбата, кутаясь в дублёнки.
Молчали. Размышляли каждый о своём…
С начала этой, черт бы её побрал, кутерьмы вокруг С-видения прошло чуть больше двух месяцев, а все вокруг уже успело перевернуться с ног на голову. Америка со своими вечными псевдомиротворческими инстинктами и длинным звёздно-полосатым носом пыталась навести порядок в С-пространстве, вербуя арестованных за незаконное вмешательство в сценарии сшизов и заставляя их работать на себя, Европа и Китай тоже не щёлкали клювом: закрыли доступ в свои С-секторы всем иностранным реципиентам. А вот непредсказуемая Швейцария, наоборот, принялась инвестировать бешеные суммы в раскрутку собственных горнолыжных курортов. В снах, естественно.
Ну а в России, по старой доброй традиции, в считанные недели наступило нечто, напоминающее анархию. Нет, конечно, президент не распускал Думу, правительство в очередном порядке выдумывало все новые законопроекты, силовые структуры и спецслужбы работали в усиленном режиме, но что можно было поделать с растущим количеством бодряков? Они не устраивали бесчинств, не занимались членовредительством или вандализмом… Так, сожгут какой-нибудь символ С-видения или бутафорское чучело Морфея четвертуют где-нибудь прилюдно. В государственных масштабах — ерунда. Но количество каналов, транслирующих С-формат, снизилось практически на порядок, а вот число людей, готовых платить бабки за их просмотр, как ни странно, возросло. Наступало состояние «холодной войны», где власть мудро отошла приставными шагами в сторонку, бочком так, бочком, и приняла чётко нейтральную позицию. Силы же народа тихонечко, но неукротимо сосредотачивались в двух лагерях: сторонников прогресса С-пространства и бодряков. Первые утверждали, что возникновение феномена сшизов — это лишь очередной виток развития перспективной отрасли индустрии развлечений, после которой С-видение выйдет на новую ступень и потащит за собой все человечество. Вторые упорно предсказывали изысканную версию конца света. Противостояние этих радикальных групп в основном не доходило до открытых столкновений, ограничиваясь взаимными плевками и угрозами, и потому с каждым днём становилось все опаснее.