Арина Николаевна потянулась к шее ребёнка, но... тут же оказалась на полу, упав с высоты своего роста. Ударилась головой о кафельную плитку и затихла, распластав руки в стороны. Оклемавшийся Саша поднялся, выбросил в соседнюю кабинку резиновый коврик, выдернутый из-под ног воспитательницы, и со злобой прохрипел:
- Допрыгалась! Предупреждал же, сука!
- Почему ты ничего не делаешь? Саша! Спаси её... - послышался зарёванный голос Лекса, который появился прямо возле воспитательницы. - Помоги! Вызови скорую! Её можно спасти! Ты же не убийца! Это самооборона! - продолжал он, отыскивая сердцебиение на руке девушки.
- Слишком поздно, минуты три, не больше. Она тоже сделала выбор, я не вправе ей мешать... - цинично ответил Саша, разглядывая алую лужу крови, стремительно растекающуюся вокруг головы девушки. Он никогда раньше не видел в жизни таких ярких красок, не чувствовал таких запахов и не испытывал таких эмоций. Невероятно сильных, непостижимых, завораживающих и вместе с тем... странных. Внутри него бурлило, клокотало, жгло и требовало действий, но Саша пока не понимал, чего именно.
- Позови Семёныча, он поможет.
- Не поможет. Далеко. На улице нервно курит.
- Не бойся его, он ничего не сделает. Он поверит тебе. Скажи, что это был несчастный случай.
- Да не скули ты, достал! Я знаю, что ничего не сделает. Теперь мне известен его секрет. Семёныч детей любит, не сможет ударить и уж тем более убить. Он тоже слабое звено! Даже эта стерва его обработала, мозги промыла своими слезами. Но до него я ещё доберусь, только не сегодня...
- Если ты её не спасёшь, я уйду! - заорал, как резаный, чернеющий от злости Лекс, меняясь не только в лице. Его одежда стала в миг чернильно-чёрного цвета. Он даже немного напугал Сашу, ведь тот никогда раньше не видел друга в бешенстве. Он и не думал, что тот на такое способен. Сейчас для него Лекс выглядел, как сущий дьявол, выбравшийся из разверзнувшихся врат преисподней. - Слышишь? Навсегда уйду, и ты останешься один.
- Кого ты хочешь спасать? Эта шалава даже сейчас надо мной смеётся.
- Она умирает, Саша. Скалится от боли. Это агония.
- Да? - искренне удивляясь, ответил тот. - Сразу и не отличишь, боль это или радость, они будто сестрицы-близняшки.
- Спасай же! - взвыл Лекс, схватившись руками за голову и зашагав вокруг тела девушки. - Останови кровотечение!
Саша на этот раз отреагировал на уговоры, послушно подошёл поближе, присел на корточки и потянулся к затылку. Прикоснулся к волосам и перепачкал руку в крови. На некоторое время замер или задумался. Поднёс к губам, скривил брезгливо лицо, закрыл глаза и облизал пальцы. В его голове словно что-то взорвалось, разметав по стенкам черепной коробки остатки сомнений и человечности.
- Что ты делаешь?
- Отвали от меня! Ты вроде куда-то собирался. Не мешай, слабак! - прорычал он хриплым чужим голосом, перескочив за один прыжок в ноги воспитательницы, словно пантера. Саша откинул подол платья и начал стягивать бельё. - Что добру пропадать. Всегда хотел посмотреть, что и как там устроено. Смотри, какая красивая! - прошептал он, пугаясь собственных желаний, которые просачивались из глубин подсознания, где жило что-то злое, ненасытное и похотливое.
- Прощай... - с такой горечью выдавил Лекс, так что даже Саша чуть не пришёл в себя, поднял глаза и посмотрел на него. Лицо друга показалось ему пустым и обречённым. И он больше не походил на него внешне, будто превратился совсем в другое, незнакомое существо, ведь он, в отличие от Саши, остался человеком.
- Да ты куда? Нам же было весело вместе. Дальше будет ещё лучше...
- Не нам... Тебе...
- Ты всегда только и искал повод, чтобы уйти. Вы все меня предаёте! Твари!
- Ошибаешься, я всегда искал повод, чтобы остаться...
- Врёшь! Все мне врут! Вали отсюда! Без тебя проживу!
Лекс промолчал, развернулся и пошагал прочь, постепенно растворяясь в воздухе с каждым следующим шагом, пока не исчез совсем.
- Да кто ты вообще, мать твою, чтобы ставить мне какие-то условия.
- Прощай... Не свидимся... - донеслись издалека слова, прозвучавшие громче, чем выстрел ружья возле уха, и тут же всё смолкло.
Ошеломлённый Саша остался один на один с тишиной и безумными мыслями, переставшими его пугать. Он чувствовал, как замедляется пульс, а потом и вовсе пропадает, и в тот же миг в Сашино сознание хлынули страдания и отчаянье Лекса, удалявшегося в неизвестность. Но лишь до тех пор, пока Сашино тело не пронзила боль, которая оказалась в тысячи раз сильней. Он ощутил, как рвётся связывающая бывших друзей невидимая нить, выдирая заживо из груди остывающее сердце, забирая с собой остатки света и не оставляя шансов на спасение. Саша ничего не соображал и почти уже выключился, но тут всё прекратилось, так же внезапно, как и началось.
Саша почувствовал себя свободным... от всего. От морали, нравственности, чужих убеждений и навязанных стереотипов. Больше его ничего не сковывало. Ничего ему не мешало. Привычный мир вывернулся наизнанку и стал таким, каким Саша когда-то мечтал его видеть. В нём он остался единственным нормальным человеком, остальные же превратились в изгоев - в расходный материал, не заслуживающий ни жалости, ни сострадания, ни сочувствия. И только один Саша мог теперь решать: жить сегодня кому-то или умереть. Он назначил себя палачом, вершителем судеб, обречённым на вечное одиночество, неутолимую жажду крови и патологическое влечение к убийству.