- Сначала я запутался, но сейчас почти разобрался. В общем, не испугался я там. Странно звучит, но теперь я чувствую... запахи. В носу как будто букашки ползают и лапками щекочут. Очень много запахов, совсем не как раньше, и они все разные. Знаешь, что со мной происходит?
- Может, муравьи к тебе забрались. Ты же их дом сжёг. Мстят! - предположил Лекс, ехидно улыбнувшись.
- Объясни... Пожалуйста, - попросил Саша, сделав слезливые глаза. - Мне не до смеха. Прости меня, Лекс. Обещаю, впредь буду всегда тебя слушаться.
Лекс посмотрел на него, на несколько секунд задумался и ответил без всякого сарказма:
- Рад бы помочь тебе, но не знаю ответа. Это действительно странно, так же, как и то, что ты раньше не чувствовал запахи. Но вместе мы во всём разберёмся. Только чуть позже, нужно время.
- Думал, ты во всём разбираешься... - с обидой в голосе, протянул Саша.
- Сашка, к сожалению, в жизни так не бывает. Как говорил Незнайка: "Абсолютно невозможно всё на свете знать!".
- Эх... Пойдём тогда домой, хочу всё маме рассказать. Может, она что подскажет.
<p>
</p>
<p>
***</p>
Сияющий от счастья Саша открыл ключом обшарпанную дверь, обшитую снаружи дерматином, легонько пнул ногой и проскользнул в приоткрывшийся проём. Не разуваясь, он устремился в одну из двух комнат, которая считалась спальней и залом одновременно. Чистотой и порядком в доме особо не пахло, так что грязнее от оставленных им на полу следов в квартире не стало.
- Мама! Мама! - закричал Саша, подходя почти вплотную к кровати.
Услышав шум, Надежда Витальевна выбралась из-под одеяла, поднялась, тяжело вздохнула и уселась на край. Застегнула ворот ночной рубашки и кое-как пригладила немытые растрёпанные волосы.
- Что случилось, малыш? Опять кто-то обидел во дворе? - прошептала она, облизнув пересохшие губы.
Выглядела Сашина мама неважно, вернее, даже больной, будто долго голодала: впалые щёки, исхудавшие руки, пепельно-серая кожа, сквозь которую просвечивали линии вен. Глаза казались потухшими и выцветшими в контрасте с ярко-фиолетовыми синяками.
- Никто не обидел. Мне надо тебе рассказать. Там муравьи. Пламя вспыхнуло. В носу словно лапками щекочут, - сбиваясь от волнения, затараторил Саша. - И запахи появились. Чувствую, как пахнет дым, трава, деревья. Много их... и все разные.
- Помедленней, Саша. Я ничего не поняла. Кто щекочет? И что ещё за пожар?
Поняв, что сболтнул лишнего, Саша сразу погрустнел, потупил взгляд и промямлил:
- Там в лесу пожар - муравейник загорелся. Я просто смотрел...
- А что ты опять в лесу делал? Сколько раз говорила тебе, чтобы ты туда один не ходил?
- Много... Да я случайно! Дым увидел, интересно стало. Знаешь, как они клёво тушат? Ничего не боятся! А потом вдруг всё изменилось.
Надежда Витальевна окончательно вышла из полудрёмы и наконец-то разглядела, какое чудо вернулось с прогулки домой, и притянула к себе сына за руку.
- На лице царапина, - причитала она, осматривая его со всех сторон. - Брюки порвал, одежда грязная, ещё и провоняла. От тебя же за километр дымом несёт. Ладно я - болею, но отец-то за тобой почему вообще не смотрит?
- Ну, мама! Ты меня совсем не слушаешь! Давай я заново расскажу...
- Слушаю я, муравьи защекотали тебе нос.
- Да не муравьи, они ваще тут ни при чём. Там что-то странное произошло. Не могу объяснить, но щас я могу разобрать хоть какие запахи. Ваще любые! Даже гриб в лесу за десять метров найду.
- Ты никогда раньше не говорил, что не различаешь запахи. По крайней мере, я такого не помню.
- Ну, ты и не спрашивала никогда. А я думал, ты и так всё знаешь. Значит, Лекс не ошибся... Ты, мама, мне тоже ничего не подскажешь.
- Кто не ошибся? Не расслышала.
- Неважно...
- Ну, неважно, значит, неважно. Всё равно я за тебя рада! - улыбаясь, хоть и через силу, сказала мать, но вдруг быстро поменяла настроение. - Только тебя следовало бы наказать за непослушание. Жаль отца дома нет, устроил бы тебе хорошую порку.
Саша помрачнел, отступил на несколько шагов и пробормотал, наигранно всхлипывая:
- Я... больше так не б-у-у-уду...
Он не понаслышке знал, что такое отцовский ремень. Хоть и нечасто, но ему всё-таки последнее время доставалось.
- Ладно уж, не буду наказывать. И отцу ничего не расскажу, - вновь спокойно произнесла она и распахнула руки. - Иди ко мне!
Ни секунды не раздумывая, Саша подскочил к матери, прильнул к груди и глубоко втянул воздух.
Тут же поперхнулся и отпрянул, вырвавшись из её цепких объятий. Сделал шаг назад. Закашлялся. Потянулся ко рту рукой, но не успел... Его стошнило прямо на пол.
Саша был сам на себя не похож: глаза округлились, нижняя губа тряслась, по подбородку текла густая слюна. Да его и самого всего колотило. На лице застыло непонимание с примесью животного страха.
- Ты опять наелся прокисшей каши? - встревоженно спросила мать. - Я так понимаю, отец всё-таки забыл вчера приготовить. Сейчас дам тебе активированного угля.
Саша стёр воротом куртки слюну и прохрипел:
- Нет, я не отравился. Я утром быструю лапшу заварил, с неё плохо не бывает. Дело в другом... Мне непонятно. И я не знаю, как сказать.