- А вот директор так не считает. Знаешь, чем тебе грозит эта злостная выходка?
- На второй год оставят? - слезливо откликнулся Саша, начиная понимать, что ничего хорошего для себя он сейчас не услышит.
- Нет! Тебя исключат из школы, - гаркнул Александр Александрович.
- Пап, ну я ж-же не хотел. Не специально ж-же. Как ж-же так-то... - заныл Саша, у которого нижняя губа завибрировала, словно сотовый в беззвучном режиме.
Он не боялся того, что отец выпорет его ремнём, хотя в последнее время до рукоприкладства вообще не доходило. Ведь Александр Александрович закодировался на следующий день после похорон, и с тех пор больше к рюмке не тянулся, а в трезвом уме он садистские методы воспитания не практиковал. Теперь он упрашивал, убеждал, пугал, заставлял, ограничивал, но пальцем никогда не трогал. Конечно, у него не очень складно получалось воспитывать Сашу одному, слишком большой период жизни прошёл почти без общения с сыном, но это в любом случае было гораздо лучше, чем раньше - когда сыну его внимания вообще не перепадало.
Саша испугался другого - он подумал, что отец его никогда не простит за этот проступок и больше не будет с ним общаться, ведь он предал его доверие. Это страшило Сашу даже сильнее, чем собственная смерть.
Отец заметил, как посерело лицо сына и дал слабину:
- Да не убивайся ты так, будешь ты в свою школу ходить. Я уже всё решил. Ремонт они сами сделают, дело замнут, учителя премируют, а об инциденте скоро уже никто не вспомнит. Все будут счастливы и довольны. Только пообещай мне...
Волшебной палочки у отца отродясь не было, но Саша догадывался, что без магии не обошлось, в чём он в скором будущем сам смог убедиться - новую мебель в зал и телевизор с метровой диагональю, на которые копили последние полгода, они так и не приобрели и даже не вспоминали о покупке.
- ... впредь так больше не поступать и всегда думать о последствиях, потому что за ошибки и безрассудство цена всегда слишком высока, об этом я не понаслышке знаю.
- Обещаю... - буркнул Саша, смахивая одинокую слезу, предательски катящуюся по щеке.
- Друзья? Дай пять! - протягивая вперёд сжатый кулак, спросил Александр Александрович и улыбнулся.
- Друзья! - откликнулся Саша, повторил жест отца и уткнулся своим кулаком в его.
- Вот и отлично! Тогда поговорим ещё и о другом, раз уж начали о друзьях. Директор сказал, что у тебя их нет и не было никогда. Ни в школе, ни за её пределами. Он считает, что это ненормально. К тебе ведь на самом деле никто в гости не заходит, ни разу не видел.
- А зачем они нужны? Чтобы смеялись за моей спиной? Издевались? Предавали? Мне и без них весело, про это я не переживаю. Не хочу, чтобы меня называли кретином.
На самом деле дурачком и прочими оскорбительными словами во дворе Сашку больше никто не называл, но не из-за того, что чудесным образом люди стали толерантны к недостаткам других, изменили мнение или разглядели скрытый в нём потенциал. Теперь они считали Сашу настоящим психом, а произнести это вслух и ему в лицо уже боялись - дурная слава о его "подвигах" бежала впереди него, хотя большая часть этих историй являлась выдумкой или сильным преувеличением.
К сгоревшим же машинам на ближайшей к дому платной автостоянке он никакого отношения не имел - обычные разборки. В поджоге квартиры соседа со второго тоже не участвовал, тот сам справился - курил в кровати. Хотя за три дня до этого события между ними на самом деле возник конфликт, о котором Саша забыл через пять минут, а вот бабушки у подъезда почему-то нет. Они-то и рассказывали всему двору, что овчарка соседа прокусила футбольный мячик, а мужик даже не извинился перед ним, на что Саша в порыве злости пригрозил спалить хозяина пса к чертям собачьим. Но никто в это не верил, правду всегда трудно воспринимать, ложь в этом отношении более съедобна и всегда лучше усваивается.
Хотя Саша и не пытался кого-либо переубедить, не в его характере, и так всё устраивало. Играть, где он хочет, ему теперь не мешали, на дорожке при виде него расступались, в школе не задирали: ни одноклассники, ни ущербные пацаны из старших классов.
- У меня есть ты, и Л... - осёкся Саша, испугавшись, что чуть не сболтнул лишнего. Этой тайной он даже с отцом не хотел делиться - воображаемый товарищ ведь никуда не испарился и по-прежнему всегда находился рядом с ним. Они росли вместе день за днём.
- Ну, а как же дружеская поддержка? Советы, общие интересы, помощь, в конце концов?
- У тебя самого-то есть друзья? Я просто их никогда не видел, - задумчиво спросил Саша, загоняя каверзным вопросом отца в тупик.
Александр Александрович поморщился, почесал переносицу и спустя несколько секунд молчания вновь заговорил:
- Я не слишком удачный пример для подражания. Ты должен стать лучше, чем я, - и тут же отец перевёл тему разговора. - Иди кушай, переодевайся и пойдём в гараж. Нам надо срочно доделывать наш болотоход, меньше месяца осталось до конца мая. Как мы без него в поход с ночёвкой поедем?
<p>
***</p>
Погода стояла прекрасная. Чистейший утренний воздух пах свежестью, зеленью и долгожданной свободой от городской суеты. Вокруг тишина и беззаботный покой. Адово озеро - каких-то пятьсот километров от Перми, и ты словно попадаешь в рай.