Большинство рабочих мест находится не в таких компаниях, как Google и Goldman Sachs. Около двух третей рабочих мест в американской экономике приходится на местный сектор услуг, и это число неуклонно растет на протяжении многих лет. Это и парикмахеры, и работники D MV, и медсестры , и повара на линии, и работники розничной торговли, и агенты по недвижимости.22 В них не наблюдается такого дикого роста производительности, как в товарных товарах.
Потому что, если один программист может написать код для миллиона пользователей, то один повар не может приготовить еду для миллиона ртов.
Но в динамично развивающихся городах эта работа оплачивается лучше. У этих гуглеров есть деньги, которые они могут потратить. И последствия этого отражаются на всех поколениях. Как отмечают экономист Радж Четти и его коллеги в нескольких работах, в США наблюдается структурный спад восходящей мобильности. В 1940 году вероятность того, что ребенок, родившийся в американской семье, будет зарабатывать больше своих родителей, составляла 92 процента. Но у ребенка, родившегося в 1980-х годах, есть лишь 50-процентный шанс превзойти доход своих родителей .(23) За сорок лет американская мечта превратилась из широко распространенной реальности монетку для игры.24
По мнению Четти, мобильность - это продукт места. Ребенок, родившийся в бедности в Сан-Хосе
в три раза больше шансов стать богатым, чем у ребенка, родившегося в бедных районах Шарлотты. Среди детей, переехавших из более экономически стабильного почтового индекса в более богатый район, Четти 1ндс отмечает, что вероятность лучших результатов неуклонно повышается с каждым дополнительным годом, проведенным ребенком в новом городе, причем дети, переехавшие раньше всех, добиваются наилучших результатов .(25)
Команда Четти также обнаружила, что дети, которые в детстве переехали в район с высоким уровнем инноваций, с большей вероятностью запатентуют собственные изобретения, когда повзрослеют. Этот эффект зависит от особенностей местности: "Дети, выросшие в районе или семье с высоким уровнем инноваций в конкретном технологическом классе, с большей вероятностью запатентуют изобретения именно в этом классе", - пишут они.26
Но это зависит от того, смогут ли их родители переехать в высокоинновационные регионы. В прошлом их привлекали более высокие доходы. В настоящее время их отталкивает высокая стоимость жизни. Исследование 2017 года, проведенное Питером Ганонгом и Дэниелом Шоагом, показывает масштаб потерь, когда цены на жилье закрывают города для мигрантов из рабочего класса. С 1880 по 1980 год разрыв в доходах между жителями разных штатов неуклонно сокращался каждый год. Сегодня эта конвергенция почти полностью исчезла.27 По оценкам Ганонга и Шоага, мобильность Америки в середине века обеспечила более трети снижения неравенства доходов в середине века.28 Теперь этого нет. Это тихое разрушение древнего пути к возможностям.
Рассмотрим судьбы уборщиков и адвокатов, пишут Ганонг и Шоаг. Уборщики и адвокаты долгое время зарабатывали больше денег, работая в Нью-Йорке, чем на глубоком Юге. В результате многие из них мигрировали с Глубокого Юга в Нью-Йорк. Но когда стоимость жилья в Нью-Йорке выросла, выгоды от миграции уменьшились, крайней мере для уборщиков. Юристы все еще оставались в выигрыше, но у уборщиков на жилье уходило более 50 процентов их зарплаты .(29) Раньше как высокооплачиваемые, так и низкооплачиваемые работники переезжали из более бедных районов в более богатые. К 1990-м годам более бедные работники стали уезжать из районов с высоким уровнем дохода и от тех возможностей, которые они когда-то предоставляли.
Поэтому неудивительно, что неравенство доходов начало расти в 70-е годы и достигло таких поразительных пиков в последние десятилетия. Мы взяли процесс, ответственный за большую часть марша к конвергенции доходов, и повернули его вспять. Мы превратили мобильность в двигатель неравенства, причем сделали это намеренно, используя политические рычаги, которые сделали жизнь в динамичных городах слишком дорогой для бедных.