А теперь представьте, что вы задремали еще на тридцать лет в период с 1990 по 2020 год. Вы бы удивились ослепительной изобретательности, которую мы вложили в наши смартфоны и компьютеры. Но физический мир будет ощущаться примерно так же. Это отражается в статистике производительности труда, которая фиксирует замедление изменений по мере того, как двадцатый век. Это проблема не только для нашей экономики. Это кризис нашей политики. Ностальгия, которой пропитана большая часть сегодняшних правых и немалая часть сегодняшних левых, не случайна. Мы утратили веру в будущее, которая когда-то питала наш оптимизм. Вместо этого мы спорим о том, что у нас есть, или о том, что у нас было.
В нашей эпохе слишком мало утопического мышления, но одно достойное исключение - "Полностью автоматизированный элитный коммунизм" Аарона Бастани, левацкий трактат, в котором технологии, разрабатываемые прямо сейчас, - искусственный интеллект, возобновляемая энергия, добыча астероидов, мясо на основе растений и клеток и редактирование генов - ставятся в центр концепции пост-работы, пост-капитализма .(11) "Что, если бы все могло измениться?" - спрашивает он. "Что, если бы мы не просто решили великие проблемы нашего времени - от изменения климата до неравенства и старения, - а вышли бы далеко за их пределы, оставив сегодняшние проблемы позади, как это было раньше с крупными хищниками и, по большей части, с болезнями? Что, если бы вместо того, чтобы не иметь никакого представления о другом будущем, мы решили, что история еще не началась?"12
В политике принято представлять себе справедливое настоящее и работать в обратном направлении - до программ социального страхования, которые приведут нас к нему. Не менее важно представлять себе справедливое - даже восхитительное - будущее и работать в обратном направлении - к технологическим достижениям, которые ускорят его наступление. Видение Бастани бодрит, потому что настаивает на том, что те из нас, кто верит в более справедливый, мягкий и устойчивый мир, заинтересованы в развитии технологий, которые сделают этот мир возможным. Это не только технологический, но и политический вопрос: те же самые технологии могут стать ускорителем неравенства и отчаяния, если они не будут встроены в справедливую политику и институты. Бастани считает, что мир, к которому мы стремимся, требует больше, чем перераспределение. Мы стремимся к большему, чем просто разделение настоящего.
Новые технологии создают новые возможности и позволяют нам решать некогда невозможные проблемы. В мире, где многие страны с наибольшими выбросами парниковых газов - это страны со средним уровнем дохода, такие как Китай и Индия ,(13) единственный способ для человечества ограничить изменение климата и одновременно бороться с бедностью - это изобрести способ получения чистой энергии, которая была бы обильной и дешевой, а затем потратить достаточно средств на ее внедрение. Единственная причина, по которой у нас есть хоть малейшая надежда избежать катастрофического потепления, заключается в том, что за десять лет стоимость солнечной энергии упала на 89 %, а стоимость энергии наземного ветра - почти на 70 %.14 Решение Калифорнии запретить продажу новых автомобилей, работающих на газе, после 2035 года15 было бы немыслимо без стремительного развития технологии батарей.
Многое из того, что нам нужно для желаемого мира, мы уже умеем строить.
Но многое из того, что нам нужно для такого мира, еще предстоит изобрести и усовершенствовать. Зеленый водород и цемент. Ядерный синтез. Лекарства от неизлечимых раковых заболеваний, которые подавляют сегодняшнюю терапию, и теневых аутоиммунных болезней, от которых страдают сегодняшние врачи. ИИ, который подстраивается под потребности детей, которые учатся и думают по-разному. Рынки, как мы надеемся, будут способствовать некоторым из этих достижений. Но не достаточно. Рынок не может сам по себе провести различие между богатством, которое приносит сжигание угля, и богатством, которое создается за счет совершенствования аккумуляторных . Правительство может. Рынок сам по себе не будет финансировать рискованные технологии, чья выгода скорее социальная, чем экономическая. Правительство должно.