А затем, после проведения всех этих экспериментов, мы должны поручить независимым ученым изучить их результаты". В 2009 году несколько исследователей сравнили группу типичных получателей грантов NIH с учеными, финансируемыми Медицинским институтом Говарда Хьюза. В то время как NIH платит ученым за конкретные проекты, HHMI финансирует ученых без привязки к их исследованиям. Они обнаружили, что финансирование HHMI привело к большему количеству "промахов", но также и к большему количеству "попаданий" - более оригинальным открытиям и большему количеству высокоэффективных статей .(103) Что лучше - финансировать отдельные проекты или выдавать ученым бессрочные гранты и надеяться на лучшее? Как говорит Пьер Азо ulay: Мы не знаем наверняка. Но мы должны провести эксперимент.104 По мере того как мы будем менять базовые модели финансирования науки, мы также можем оплатить создание новых федеральных исследовательских организаций, где ученые, работающие на полную ставку, будут заниматься амбициозными проектами в течение многих лет, не напрягаясь по поводу ежеквартальной бумажной работы. Амбиции будут заключаться в том, чтобы заново разлить волшебный DARPA и Bell Labs середины века. Возможно, это не сработает. Но именно так и рискованная наука: она берется за проекты с высокой вероятностью провала.
"Вы не хотите, чтобы вся инновационная система состояла из DARPA, не хотите, чтобы вся инновационная система состояла из грантов NIH, и не хотите, чтобы она состояла из одного", - говорит Азулай. "Нам нужен сбалансированный баланс экспериментов: пусть расцветает тысяча инициатив, отслеживайте их долгосрочный успех и определяйте, есть ли лучшие способы финансировать научные прорывы, которые могут спасти или улучшить миллионы жизней". "105 Такой подход к науке и изобретениям был бы по-настоящему новым. Он означает создание в американской научной системе слоя, специализирующегося на самостоятельных экспериментах. Это означает превращение федерального правительства в своего рода мета-лабораторию для изучения самой науки.
Через несколько поколений изобретения, которые мы даже не можем себе представить, станут основой современной жизни: анализы слюны и крови на все болезни, вакцины, уничтожающие целые классы вирусов и болезней, материалы прочнее стали и легче воздуха, абсолютно чистая энергия от термоядерных реакторов. Если эти вещи возможны в сфере физической реальности, значит, их можно открыть. Если их откроют за столетие, то за десятилетие или за год. Эти достижения потребуют такого уровня рискованности и амбиций, который мы слишком часто пытаемся подавить. При всех чудесах американского изобретательства поразительно осознавать, что мы не знаем наверняка, как на самом деле происходит процесс открытия. Мы до сих пор не знаем, как выявить и взрастить Каталин Карико в мире. Чтобы открыть их, нам нужна лучшая наука о науке.
5 Развернуть
Осенью 1928 года шотландский ученый Александр Флеминг вернулся из длительного отпуска в свою лабораторию в Лондоне. Он работал со стафилококкомбактерией, вызывающей распространенные инфекции. Его название происходит от греческого staphyle, что означает "виноградная гроздь", и kokkos, что означает "ягода", поэтому под микроскопом его колонии напоминают гроздь белого винограда. Но когда Флеминг внимательно изучил свои образцы, он увидел нечто неожиданное в блюде, которое оставил открытым для воздуха. Пока его не было, вещество неизвестного происхождения загрязнило образец и убило большую часть бактерий. 1 Позже Флеминг идентифицировал загадочный материал как плесень, принадлежащую к роду Penicillium .(2) Что касается производимого ею вещества, убивающего бактерии, то он назвал его пенициллином.
Позже Флеминг утверждал, что споры плесени попали в его лабораторию незапертое окно. Если так, то ее занесло небесным бризом. Тысячелетиями человечество вело войну за войной с бактериями внутри наших тел и миллионами погибало от рук невидимого врага. Уже в 1900 году бактериальные инфекции были самой распространенной причиной смерти в США; во время пандемии ауэнцы 1918 года от бактериальной пневмонии умерло больше людей, чем от самого вируса. Когда Флеминг протестировал плесень против других бактерий, он увидел, что она еще сильнее нейтрализует таких врагов, как дифтерия и менингококк. Он заподозрил, что у него в руках может оказаться нечто чудодейственное. Но после еще нескольких экспериментов его работа уперлась в стену.