Александр Лось – тихо и четко работающий на спектаклях человек. Есть надежность. Есть многократно проверенная в практике студийность. Но на пятом году требуется еще и повышенное мастерство. Нам нужен Художник по свету, а не честный исполнитель художественной воли режиссера. Нужен Творец, который на нашей маленькой сцене прекрасно играет всеми скудными ее возможностями, ищет и находит там, где, казалось бы, никаких возможностей и нет. Он не думает, он честно светит плохим светом на каждом спектакле. Но если свет плох, значит, и спектакль плох. Значит, и театр посредственен. Ну да, зритель еще прощает нам кое-что, но скоро перестанет прощать. Мы же прощать себе эти безобразия не можем.
Свет, звук, теперь костюмы и реквизит. У нас тут, хотя и Студия, но дело должно быть налажено. А то лавочка какая-то получается: захочу – сделаю, помогу, а не захочу – сами выкручивайтесь… А кто это, собственно, «сами»? Нет пошива. Какая-то соседка Чухаленок в последний момент за студийные гроши что-то там шила… На охоту идти – собак кормить. Давайте в постановочной части на пятом году нашей жизни наводить порядок, подыскивать новых людей, заинтересовывать их, вводить в нашу атмосферу, уважать их труд – это особенно важно, не считать их ниже себя, всячески показывая им, что они на равных в общем деле студии, но – и спрашивать с них, если они подводят. В одном всегда прав Кивелевич, в одном: когда говорит, что актеры ему мало помогают. Впрочем, на «Истории лошади» такого он уже не говорил, потому как здесь ему надо было самому прикусить язык. Что же касается идущего репертуара, то здесь постановочная часть, надо признать, в общем и целом работала лучше, чем на организацию новых спектаклей. Так вот, актеры студии, конечно, должны больше трудиться в нашей постановочной части, это не зазорно, а почетно, и тут у нас тоже есть свои лидеры: хорошо это делали участники спектакля «Автомобиль», еще лучше – «Истории лошади»… С «Бедной Лизой» по этой части были проколы, особенно на выездных.
Работа административной группы в прошлом сезоне сводилась преимущественно к обеспечению зрительного зала по коллективным заявкам. В целом Люся Исакович и ее помощники с этой частью дела справлялись хорошо. Но опять-таки реклама, даже та, которая вывешивалась на Доме, была частенько и неграмотной, и неточной, и непривлекательной. И здесь необходимы плановые методы, а не спонтанные. Особенно спонтанно административная группа работала в зале перед началом спектаклей, дежурств по заранее составленному графику нет, контакт с постановочной частью по работе над новыми спектаклями, нуждающимися в обеспечении, отсутствовал. Околотеатральная атмосфера с вовлечением в нее зрительского актива так и не была создана. Вас будут еще больше любить и уважать студийцы за то, что вы умеете поставить вопрос и добить его решение чего бы это ни стоило. Вопрос с помещениями или их арендой – это ваш вопрос, он жизненно важен для студии. Вопрос хозяйственного обеспечения – ваш вопрос (многие покупки мы не делаем только потому, что не знаем, как и где их можно оформить). Вопрос полноты студийной кассы – тоже ваша забота. Я был бы счастлив тогда назвать вашу деятельность Искусством. Искусством администрации. Во всяком случае, в начале нового сезона надо проанализировать все, что нас раньше не устраивало, с тем чтобы не повторить былые заблуждения и просчеты.
Вот, пожалуй, и все. О прошлом. Теперь поговорим о новом сезоне, о том, что будем делать и как жить… Будущее наше зависит от значительности выбранного репертуара, умелого сочетания в нем классики и современной темы, от оригинальности и смелости театральных решений, от достижения высшего качества исполнения. Главная задача – прежняя: заниматься Искусством, независимым от конъюнктуры, свободным изъявлением своего понимания человека, жизни, истории.
Наш репертуарный портфель набит новыми и старыми, но вызывающими повышенный интерес и сегодня пьесами. Однако ситуация такова, что начинать новую работу практически невозможно: три вечера в неделю, которые нам даны администрацией, приводят дело в организационный тупик, студия в этих условиях должна попросту прекратить всякое творческое существование, ибо играть старые спектакли, которые, кстати, еще не успели постареть, и репетировать новые – негде.