– А этому фанту… – Право загадывать перешло к леди Лоу. Она сделала вид, что думает, и на идеальном лбу появилась крохотная морщинка. – Этому фанту… подарить поцелуй Чуме!
Тисса сдавленно всхлипнула, а леди Лоу, будто не слыша, велела:
– Гленна, будьте добры, прикажите тану Атли явиться.
Вот на этом месте веселье меня покинуло. Я еще не понимала, что происходит, но, судя по белому – белее меловой пудры, которой фрейлины пользовались без всякой меры, – лицу Тиссы, задание было вовсе не смешным.
Вмешаться? Отменить? И нарушить правила игры? Оставить все как есть?
Урфин не похож на человека, который причинит вред ребенку. Или похож?
– Тисса, милая, ты доставляешь волнение ее светлости, – промурлыкала Лоу, беря несчастную за руку. – Это же шутка, не более того…
Ох, что-то я сомневаюсь. Надеюсь, у тана Атли хватит ума сказаться больным.
Увы, удача была не на моей стороне. Урфин предстал передо мной, аки Сивка-Бурка. Выглядел он, кстати, куда лучше, чем в прошлый раз.
– Ваша светлость! – Церемонный поклон в его исполнении не выглядел смешным. А вот у меня чертовы приседания, которыми полагалось приветствовать лордов и леди, до сих пор не получались.
– Рады видеть вас в добром здравии, тан Атли, – без тени радости сказала Лоу. – И просим прощения, если оторвали от важных государственных дел, но…
Она подтолкнула Тиссу, которая пребывала в состоянии, близком к обмороку.
– …у леди Тиссы к вам дело. Оно не займет много времени.
Следовало бы остановить этот цирк, но меня охватило странное оцепенение. Я, и Лоу, и прочие фрейлины, внезапно притихшие, ставшие похожими на перепуганных пташек, что жмутся друг к другу, ища поддержки, смотрели, как Тисса подходит к Урфину.
Поднимается на цыпочки.
Касается губами щеки и в следующий миг падает.
Урфин успел подхватить ее.
– Мы играли в фанты, – выдавила я в ответ на взгляд Урфина. Было в его глазах что-то помимо удивления. Ярость? Обида?
Не знаю.
Тиссу уложили на диванчик и принялись обмахивать. Костяные веера стучали, сталкиваясь друг с другом.
– Встреча с вами взволновала бедняжку, тан. – Лоу вытащила ажурный флакон с нюхательной солью. Но и это радикальное средство не привело Тиссу в сознание. – Она так много слышала… всякого… думаю, с сегодняшнего дня она и вовсе будет вами очарована.
– Увы, мое сердце отдано лишь вам, – очень медленно произнес Урфин. – И это чувство столь огромно, что я готов умолять лорда-протектора оказать мне высокую честь и донести до вашего отца скромную мою просьбу. Теперь, полагаю, ее исполнят.
Леди Лоу все же не всегда справлялась с эмоциями. Сквозь трещины в ее маске проглядывало искреннее отвращение, к которому примешивалась изрядная толика брезгливости.
Урфина здесь не просто недолюбливают. Его откровенно ненавидят.
И боятся.
Хорошее сочетание, нечего сказать.
– Вы знаете, что это невозможно. – Леди Лоу сумела взять себя в руки.
– Невозможное не всегда является недостижимым. Леди, – Урфин поклонился, – ваша светлость. Надеюсь, не слишком помешаю вашему веселью. У меня есть новости для вас.
И требуют они частной беседы.
Я уже думать начинаю так, как они здесь говорят: половина мыслей вслух, вторая – для внутреннего пользования.
– Оставьте нас, – велел Урфин, и его приказ был исполнен незамедлительно. Даже Тисса, которую совокупными усилиями вернули в сознание, ушла.
– Это была дурная шутка. – Урфин произнес это после секундной паузы.
– Я уже поняла. – Колечко все еще было у меня. Простенькое. Дешевенькое. Наверняка оно много значило для Тиссы, если она предпочла переступить через свой страх, но не потерять кольцо. – Простите, что втянула вас… тебя.
– И ты прости, что не предупредил. С ними… надо быть настороже. Особенно с некоторыми.
Это он о леди Лоу?
Урфин занял мягкий табурет, один из тех, что полагались фрейлинам. На стульях в присутствии нашей светлости сидеть не дозволялось.
– Твой муж возвращается, – сказал тан Атли.
Возвращается… я ведь ждала. Не то чтобы с надеждой, скорее с опаской, и, пожалуйста, дождалась. Екнуло сердце, сжалось болезненно, и слезы на глаза накатили.
Вот еще… леди не плачут.
– И… и когда?
И не заикаются тоже. Леди воспринимают супруга как неизбежное зло. К мужу, как и к неудобным туфлям, надо лишь привыкнуть. Сначала жмут, натирают, но со временем, глядишь, разносятся.
– Два дня. Три дня. Четыре. Как лошади пойдут. Не надо бояться. Пожалуйста.
А я и не боюсь. Я испытываю сердечный трепет вследствие тонкой душевной конституции.