— Так-так, непоседа, — обратился он к хнычущему свертку, — и почему же ты не спишь? Зачем огорчаешь отца и не даешь себе отдыха?
К величайшему изумлению окружного прокурора, его сын умолк буквально через пару минут. Торопливо завязывая галстук, Леонард заглянул за ширму, чтобы посмотреть, каким чудом гувернеру удалось успокоить ребенка. Омега сидел возле кроватки, слегка ее покачивая, и едва слышно пел колыбельную — без слов, просто вел мелодию, смутно знакомую отчего-то. При виде нанимателя он помахал рукой и шепотом сказал:
— Многие дети любят, когда им поют перед сном. Ваш сын, кажется, будет любить музыку, когда подрастет.
— Может быть, — удивленно согласился мистер Коулман. — Только я никак не могу узнать, что это за песня. Мне в детстве тоже пели колыбельные, но это что-то новенькое.
— О, это мое собственное изобретение, — слегка зарумянился омега. — Я обнаружил, что дети прекрасно засыпают под песни или музыку из старых фильмов ужасов. Малыши любят чуть-чуть пугаться, потому что знают, что на самом деле опасности нет. Понимаю, это не слишком педагогично, но приносит результат.
Пораженный Леонард посмотрел на улыбающегося во сне сына и покачал головой. Оставалось только удивляться, как изменились дети с тех пор, как он сам был маленьким.
— Что ж, успехов, — пожелал он. — Я иду на работу и вернусь поздно, так что развлеките пока что Зака. Молочные смеси в холодильнике, каша в буфете на кухне, а запас подгузников я положил в тумбочку у кровати.
— Спасибо, сэр, — кротко сказал омега. — Я справлюсь, не беспокойтесь. Мы с вашим сыном будем хорошими друзьями. Но пока что ему надо выспаться, бедняжка это заслужил.
Все еще под впечатлением от оригинального метода усыплять младенцев, Леонард отправился на работу. Молодой гувернер был настолько уверен в себе, что невольно заражал этим чувством и своего работодателя. Что ж, ему, наверное, виднее, как обращаться с детьми…
На улице, заваленной еще не убранным снегом, вовсю резвились соседские ребятишки. Трое юных альф со свистом и радостными воплями преследовали малыша-омегу, который довольно ловко улепетывал от них, размахивая детской лопаткой. Лео только головой покачал. Да, он определенно не вполне понимает детей и их игры!
В офисе на него с порога набросился Джереми, вооруженный кипой бумаг и свежими новостями.
— Сэр, я даже не знаю, как сказать… Но, думаю, вы имеете полное право отказаться, если не желаете участвовать в этом процессе.
Удивленный альфа взял у него часть папок и указал на дверь своего кабинета.
— Давай-ка выпьем кофе, проснемся и поговорим, иначе я ничего не пойму. Принеси нам пару чашек и объясни, в чем дело.
Секретарь разлил кофе, устроился напротив и тяжело вздохнул, виновато посмотрев на своего босса. Он, бедолага, до сих пор стыдился того инцидента, когда бывший муж шефа его соблазнил.
— Сэр, тут такое дело, — начал Джереми, — помните то дело, над которым вы работали в последний месяц? Ну, о том парне, что по вечерам отлавливал по ночным клубам омег и насиловал их? Так вот, этому гаденышу назначили адвоката, и им станет ваш экс-супруг.
Позабыв о своем хорошем воспитании, Леонард от души выругался.
— Вот и я так думаю, — согласился Джереми. — Но вы имеете право не браться за это дело. Я еще не встречался с господином Марко, но уверен, что он тоже не в восторге от перспективы противостоять вам в суде.
— За кого ты меня принимаешь, друг мой? — устало поинтересовался Лео. Он отпил немного кофе и уставился в окно, за которым как раз начиналась новая метель. — Мне не будет приятно встречаться с бывшим мужем, это так, но это не значит, что я откажусь. Улик по делу достаточно, потерпевшие готовы дать показания, и я докажу, что тот ублюдок, не заслуживающий зваться альфой, виновен. Даже если придется дискутировать с Марко.
Он ощутил, как горячо стало в груди. С тех пор, как они поговорили в родильном доме, бывшие супруги виделись только несколько раз, исключительно по делу о разводе. И Леонард до сих пор не мог понять, что он по этому поводу чувствует. Было ли это старой любовью, которая сохранилась у него к Марко, несмотря на измену коварного омеги, или же он просто никак не мог смириться с потерей супруга? Лео не знал этого, но чувствовал горечь во рту всякий раз, как кто-то при нем упоминал Марко — и не крепкий кофе был тому причиной.
Весь день он посвятил подготовке материалов. Побег в работу всегда был для мистера Коулмана самым лучшим выходом из жизненных неурядиц. Он просто заставлял себя забыть о кризисе в личной жизни и о том, что все еще видит во сне улыбку своего бывшего мужа, и старался заниматься насущными делами.
Вечером, как только за окнами окончательно стемнело, он отпустил Джереми домой и продолжил работать. Звонок свидетелю, уточнение информации, подпись на документе с результатом осмотра потерпевшего омеги, досье на преступника… Порой Лео поражался, как много в его должности бумажек. Ощущение был такое, будто он постепенно превращается в ходячую картотеку.
Около восьми часов вечера его телефон на столе снова зазвонил. Рассеянно перелистывая копии материалов по делу, Леонард поднял трубку.
— Так я и думал, что ты все еще на работе, — удовлетворенный голос на другом конце провода заставил альфу слегка вздрогнуть. Звонил Марко. — Уже в курсе, что нам предстоит столкнуться в суде, а?
— Да, — коротко бросил альфа. — Как раз готовлюсь посрамить тебя в судебном процессе.
— Неужели? — омега бодро фыркнул в трубку. — Это мы еще посмотрим. Мой клиент утверждает, что не совершал этих ужасных преступлений, и я намерен это доказать. Кстати, через три дня нам с тобой опять к юристу, получать развод. Надеюсь, на этот раз ты не забудешь принести все необходимые бумаги и поставить свою подпись. Жду не дождусь, когда стану свободным.
— Не ты один, — отозвался мистер Коулман. — Всего хорошего.
Он со злостью бросил трубку на рычаг и обхватил руками виски, взъерошивая волосы. Проклятье, один звонок Марко — и он снова сбился с рабочего ритма! Надо бы попытаться завести новый роман, чтобы забыть бывшего мужа поскорее, но с кем? Его не особенно тянуло к омегам в последний год. А что, если он так и не почувствует толком притягательных запахов омег и останется стареть в одиночестве?
— Приятель, у тебя кризис среднего возраста, — сказал он своему отражению в настенном зеркале, висевшем напротив его стола. — Или как там это именуют психологи? Пора домой, к сыну и теплой каше.
С этими мыслями он и добрался до квартиры, с трудом найдя место для парковки возле дома. Вполголоса ругая сугробы, Лео поднялся на свой этаж, зашел в квартиру и разулся, окунувшись в приятное тепло.
Дома было тихо, сын не плакал — то ли спит, то ли занят со своими первыми игрушками. Лео, на всякий случай ступая потише, заглянул за ширму.
Наверное, все началось именно в тот момент. Его взору предстала мирная, спокойная картина: Тобиас сидел у кроватки, забравшись с ногами в передвинутое поближе кресло, и держал на коленях Закари. Мальчик дремал, сонно моргая глазами, и внимательно слушал сказку, которую читал ему омега.
— Были времена, когда и братец Кролик, и братец Лис, и братец Волк, и братец Медведь — все жили дружно и не ссорились. Были времена, когда все они жили словно одна семья. Только заметил однажды Кролик, что слишком уж он раздобрел от такой спокойной жизни, и стал он думать и гадать, что бы такое сотворить. День ото дня становился он все беспокойнее — ну прямо места себе не находил! *