Приведя себя в порядок, он ощутил сильный голод. Накануне из-за токсикоза и нервов Марко почти ничего не ел и теперь чуть не падал в голодный обморок. Ведомый скорее желудком, чем мозгом, он на цыпочках прокрался в кухню — тот угол квартиры-студии, что скрывался за поворотом и аркой. Предательски зашуршали деревянные бусины, подвешенные вместо двери, и омега замер, будто совершал кражу со взломом. Но Леонард не проснулся, и Марко облегченно вздохнул.
Стоя у приоткрытого холодильника, супруг окружного прокурора жадно поглощал молоко из пакета. Следующей жертвой ночного голода пала куриная ножка и бисквиты из яркой упаковки. Марко торопливо затолкал в рот сразу три маленьких печенюшки, а руки уже тянулись к пакетику сливок, стоящему на нижней полке…
Сытость пришла так же внезапно, как до нее — голод. Марко облизал пальцы, закрыл холодильник и с ненавистью уставился на свой пока еще плоский живот. Ему казалось, что внутри поселился паразит, который вытягивает все соки и требует, чтобы его кормили на убой и в самое неподходящее время.
«А то ли еще будет, — с ужасом подумал юноша. — Когда он родится, мне придется сидеть дома, пока не кончится молоко. Я наберу вес, стану уродливым — и буду постоянно недосыпать, потому что какой может быть сон под детские вопли!»
Его охватила паника. А что, если процесс пребывания дома затянется? Как тогда быть с карьерой? Его папа, узнав о беременности, уволился и большую часть жизни посвятил сыну. Разве этого хочет молодой, честолюбивый адвокат с дипломом, где в основном проставлены баллы от девяноста до ста? Нет, тысячу раз нет!
Он вернулся в постель и обиженно взглянул на видевшего пятый сон мужа. Это он виноват! Сделал ребенка — и снова за работу, даже медовый месяц не стал устраивать! Какое он имеет право так сладко спать, когда его супругу так плохо?
Вот так, жалея свою загубленную молодую жизнь, Марко и уснул. Разбудили его нежные поглаживания и ладонь мужа, сомкнувшаяся на члене.
— С добрым утром, милый, — Лео поцеловал его в лоб. — Ты такой красивый сейчас. Можно тебя немного погладить, пока ты еще не проснулся?
Марко и рад был бы ответить «да», но естественное утреннее возбуждение начисто смела накатившая тошнота. Съеденные ночью сливки плохо уживались с курицей.
— Пусти! — омега пихнул удивившегося супруга и опрометью бросился к туалету. Когда же он сумел обуздать взбунтовавшийся желудок и вышел в комнату, кровать была уже заправлена, а Лео у плиты готовил завтрак. Первая брачная ночь — равно как и утро — закончилась.
Пока омега сумрачно жевал яичницу, Леонард потрепал его по растрепанным волосам.
— Потерпи, сладкий, — мягко сказал он. — Твое недомогание пройдет, и мы снова сможем доставить друг другу удовольствие.
Увы, его прогнозам не суждено было сбыться. Дел у прокурора оказалось куда больше, чем он рассчитывал, и мистер Коулман целыми днями пропадал в зданиях суда, доказывая виновность пойманных преступников. Когда же он возвращался домой, усталость сводила к минимуму расточаемые супругу ласки. Марко злился, терпел, затем пробовал намекать, что даже в таком состоянии хочет своего супруга, но все было тщетно. За несколько месяцев беременности омеги муж ни разу не проявил ничего больше теплой, сдержанной нежности.
Леонард и сам заметил, что что-то не так. До свадьбы ему достаточно было посмотреть на Марко — и в штанах становилось очень тесно, а теперь, когда юноше больше всего требовалась поддержка и любовь, альфа ограничивался объятиями и поцелуями.
Как-то раз, примерно на шестом месяце беременности, Марко попробовал изменить такое положение дел. Он видел, что растущий живот не вызывает у мужа отторжения, наоборот, Лео не упускал случая коснуться его и погладить. Так, может, дело не в том, что он теперь похож на бочонок?
Вечером, когда окружной прокурор вернулся домой, его ждал приготовленный супругом ужин и сам Марко, который весьма непрозрачно намекнул, что жаждет потереть Лео спинку в ванной.
— А это не будет вредно для малыша? — нахмурился альфа. — Я не против, конечно же, только давай будем осторожными.
Основания беспокоиться у него были, Марко в последнее время был раздражительным и часто капризничал. Леонарда это несколько утомляло, но он старался быть терпеливым. Все же юный омега носит ребенка, что удивительного в том, что ему становится нехорошо, правда?
В ванной Марко сам первым опустился на колени и приник губами к члену мужа. Он действительно изголодался по сексу, по близости, по страстным объятиям. Почему Лео больше не может быть таким же, как в ту ночь, когда они провели вместе первую течку юноши?
Альфа оперся рукой о кафель. После утомительного заседания по делу преступника, убившего трех человек, Лео хотелось только спать. Он посмотрел вниз, на теплую воду. Марко сидел, обнимая его бедра, и круглый живот слегка вздрагивал в такт движениям его плеч. Картина была славная, но альфа почему-то не чувствовал ничего, кроме почти отстраненного тепла. Если бы Марко был его братом, это было бы нормально и замечательно, но ведь это его муж, черт подери!
— Ты сегодня не в настроении, — признал омега спустя полчаса. Вода успела остыть, но единственным результатом усилий молодого адвоката так и осталось минутное легкое возбуждение мужа. Эрекция альфы испарилась в неизвестном направлении.
Лео и сам был этим потрясен. Никогда в жизни его не постигала такая постыдная неудача. Может, он стареет? Или дело в длительной работе почти без выходных?
— Прости, сладкий, — виновато сказал он. — Может, завтра получится.
Омега с трудом выбрался из ванной, завернулся в полотенце и, обернувшись, посмотрел на мужа. Да ведь он и так долго терпел, не так ли? Может, пора уже лишить этого наивного альфу его иллюзий?
— Дело в тебе, между прочим, — сварливо бросил омега. — Черт, я из кожи вон лезу, чтобы сохранить хоть часть своей молодости по твоей милости!
— Что, прости? — изумленно выдохнул Леонард. — Ушам своим не верю, Марко, я же работаю! Я хочу, чтобы наш малыш родился в обеспеченной семье и ни в чем не нуждался!
— Лучше б ты был безработным! — в сердцах выпалил омега. — Думаешь, накупил книжечек про сопливое счастье — и сразу стал образцовым папашей? Нанял каких-то уродов, они приходят каждый день сверлить стены и менять планировку квартиры, у меня уже голова болит от их гогота!
— Они делают детскую комнату, — в голосе Леонарда прорезались резкие нотки. — Все это для маленького и для тебя, милый! Если ты устал, давай я возьму отпуск и съезжу с тобой за город, там потише.
Марко расхохотался — вот только в смехе этом не было ни капли веселья.
— А что мне делать за городом, скажи на милость? — спросил он. — Ползать с пузом в каком-нибудь парке, где одни хиппи бродят? Твою мать, я даже покурить нормально не могу, потому что этому мелкому засранцу, видите ли, вредно!
Слово было сказано. Альфа поднялся во весь рост, шокированно воззрившись на мужа.
— Ты говоришь о нашем ребенке! — выкрикнул он. — Ты же хотел его, разве нет?
— Это ты хотел, — презрительно фыркнул Марко. — Еще не появившись, этот щенок доставил столько хлопот! Я еще молод, ты, упрямец, и не хочу сдохнуть в сорок лет, нянча очередного выблядка!
Вот тут он перегнул палку. Лео шагнул к нему — и щеку омеги обожгла мгновенная, увесистая пощечина.
— Прекрати истерику, — чуть дрожащим от ярости голосом сказал Леонард. — С этого дня я найму человека, чтобы присматривать за тобой. Через месяц ты ляжешь в клинику и будешь старательно готовиться к родам, как хороший молодой папочка. Как только малыш появится на свет, мы решим, что делать дальше.