Они становились всё меньше и меньше и были уже довольно далеко, когда воздух раскололся от оглушительного «БУМ!». Чайки завопили и умчались в небо.
– Это «Мертвячка Дорис», – сказал Пип. – Значит, уже двенадцать часов.
«Мертвячкой Дорис» называлась пушка на «Летучем голландце». Из неё стреляли в направлении моря каждый день ровно в полдень. Капитан Вандердекен строго придерживался расписания.
– Всегда ожидайте неожиданностей, – говорил Капитан, который любил часами наблюдать за морем в подзорную трубу. – Никогда не знаешь, кто там может появиться!
Волоча за собой овощи, дети поплелись дальше. Чайки уже успокоились после полуденного залпа «Дорис», и снова воцарилась тишина – пока дети не добрались до скалы, которая возвышалась над следующей бухтой, той, где покачивался «Летучий голландец», стоявший на якоре.
– Раз – два, три! Раз – два, три! – Это был голос Капитана Вандердекена – голос столь сильный, что он перекрывал даже самый шумный шторм в море. – Раз – два, три! Дуйте, мои морячки, дуйте!
Команда «Летучего голландца», она же духовой оркестр, репетировала. Все играли, возможно, одну и ту же мелодию, но не все в одном и том же темпе. Звук был такой, что казалось, будто стадо металлических коров мычит под бой большого басового барабана.
Флора выпустила мешок и прижала руки к ушам. Пип ухмыльнулся.
Опустившись на землю, он подполз к краю скалы и заглянул вниз. Там, на берегу, маршировал духовой оркестр. Его возглавлял Капитан, отбивавший такт своей медной подзорной трубой. За ним шёл, шатаясь, матрос Поллок, согнувшийся под весом барабана.
– А ну-ка, поднатужиться! – рявкнул Капитан. – Я вас едва слышу!
Флора подползла и легла рядом с Пипом. Они увидели, как оркестр, сопя и трубя, добрался до дальнего края берега и там остановился, чтобы перевести дух.
– Снова! – приказал Капитан. – Кру-гом!
Корнет-а-пистон пошёл в одну сторону, тромбон пошёл в другую. Тенорная туба столкнулась с флюгельгорном.
– Правый галс! – проревел Капитан. – Идём правым галсом!
Вверху, на скале, Пип и Флора уставились в зияющее медное жерло тубы. Оно разверзлось прямо под ними – превосходная цель!
– Если бы только у нас был мячик… – пробормотал Пип.
Флора всунула что-то ему в руку. Луковица. «Давай – попробуй!»
Луковица пронеслась в воздухе и с ужасным бряканьем – хлоп! – угодила в пасть тубы.
Пип издал сдавленный вопль победы.
– Попал!
«А теперь я!»
Что-то просвистело мимо уха Пипа. Раздался жуткий треск – картофелина, пущенная Флорой, ударилась о шкуру большого басового барабана и… пробила её.
– Ого! – поразился Пип. – Не знал, что ты можешь так бросать.
Флора тоже не знала этого. Одной рукой она зажала себе рот, но её глаза смеялись.
– Вот теперь мы влипли, – предостерёг Пип Флору. – Гляди!
Капитан Вандердекен поднёс подзорную трубу к глазу и принялся обозревать верхушку скалы. Дети отползли назад, чтобы остаться незамеченными. Они так и не поняли, чья именно нога угодила по мешку с овощами. Картошка, лук, капуста – всё покатилось вниз.
Дети хватались то за одно, то за другое, но всё было без толку. Овощи катились, прыгали, срывались с края скалы – и вот уже овощной дождь обрушился на головы стоявших внизу.
Раздались крики: «Противник открыл огонь!», «Пираты!», «Заряжай пушку!», – но всё перекрыл гневный голос Капитана:
– Я знаю, вы там, наверху, юные негодяи! Ну подождите, доберусь я до вас!
Пип и Флора не стали ждать. Они ещё раз окинули взглядом хаос внизу, взялись за руки и пустились бежать.
Если бы они прислушались к наказу мисс Ваткинс – «Никаких задержек по пути!» – и поспешили назад в приют, этот день сложился бы совершенно иначе. Но Пип и Флора отличались склонностью НЕ прислушиваться к наказам, да и откуда было им знать, что ожидает их за углом?
Глава 4
Пип и Флора домчались до высоких железных ворот приюта. Там они и остановились – разгорячённые, запыхавшиеся после бегства со скалы, но, во всяком случае, от гнева Капитана их отделяло уже безопасное расстояние.