Конница атаковала в старой, уже не раз испытанной манере в две колонны, когда задние прячутся от стрел за сильно защищенными передними всадниками. Туча стрел, пущенная в приближающуюся колонну, пропала бесцельно, не нанеся существенных потерь. Как и в прошлом, левую колонну возглавлял Ярослав, по правую руку от него шел Шестопер, точно так же тяжеловооруженный. Атаковали они вдоль берега в разрыв, образовавшийся между полосой прибоя и отступившим под натиском врага отрядом копейщиков. Брешь эту никто не охранял, лишь множество воинов, вероятно раненых, сидели и лежали на песке. Никто не предполагал, что ослабевшие защитники долины могут выставить где-то резерв. Эту дырку и приметил ранее Ярослав и направил туда всех своих всадников. Они прорывались в самом уязвимом месте, так что правая колонна Шестопера шла уже в воде, а левая Ярослава еще по песку. Основной целью атаки являлось прорваться как можно глубже в тыл врага и с двух сторон с фронта и тыла смять, опрокинуть и принудить к бегству.
Ярослав направил копье в край щита врага, так чтобы тот легче пробить. Через секунду раздался хруст. Наконечник, расколов жалкую преграду, пронзил грудь человека, как шампур тушку цыпленка, и, выйдя из спины, уперся в песок. Послышался треск сломанного копья. Ярослав еле успел выпустить обломок, чтобы не быть выброшенным из седла силой удара. Хитрец всхрапнул от неожиданности, как бы жалуясь на неуклюжесть хозяина, и тут же споткнулся о сбитого во втором ряду воина. Возможно, для Ярослава и Хитреца все могло закончиться в тот момент сколь трагически, столь и нелепо. Первый бы погиб, раздавленный тяжестью коня и брони, а второго добили бы позже (животное с переломанными ногами никому не нужно). Но судьба распорядилась иначе. Хитрец не зря носил свою кличку. Поджав задние ноги как можно выше, он оттолкнул попавшее под ноги препятствие с такой силой, что ушел в прыжке далеко вперед, успев удержать равновесие и выправив бег. Всадника подбросило в седле. Хитрец дико заржал и продолжил рысить, будто ничего не произошло. Что случилось с человеком, попавшим под копыта, их в данный момент не интересовало, но, вероятно, ничего хорошего.
Ярослав стремился прорваться как можно глубже в строй врага. Потеряв копье, он вынул бранк и наносил страшные рубящие удары всем, кто попадался ему на пути. Он рвался к кораблю колдуна, как к центру обороны бурути, считая его захват концом сопротивления, после которого враг будет сломлен. Вокруг суетились вражеские воины. Они выбегали из рядов, пытаясь преградить путь закованным в железо всадникам, но делали все бестолково, без малейшего разумного подхода, без участия командиров, на свой страх и риск, а потому неорганизованно. Совершенно никто не знал, как бороться с подобной напастью, да и самого тяжелого всадника люди видели впервые. Помня незавидную участь своих товарищей, секунду назад погибших под копытами коней, они, хотя и заступали путь атакующим, но в последний момент от страха отскакивали в сторону. Воины пытались ударить коня копьем с расстояния, не понимая, что защищенное сталью животное таким способом не остановить.
Всадники вошли в строй бурути, как нож в масло, не получая даже малейшего сопротивления. Они кололи врагов копьями, рубили с высоких седел мечами, не принимая в ответ даже легких ран. Колонна по ранней договоренности рассыпалась. Одни налетели на строй с тыла, другие бросились в воду к кораблям, третьи, как Ярослав, прорывались как можно глубже, сея всюду панику и смерть. Задние ряды врагов недолго сохраняли порядок. Могучие кони врезались в гущу воинов, ломая ряды, смешивая их, раскидывая и сбивая с ног людей. Построение перемешалось, каждый защищал сам себя, имея возможность получить копье в спину. Вдобавок усталые защитники долины, воодушевленные могучим порывом конной атаки, собрав последние силы, издали громоподобный рев и бросились в последний решающий бой.
Натиск оказался столь силен, что ослабленные предыдущими потерями, деморализованные несчастной гибелью колдуна, на которого возлагалось столько надежд, и сбитые с толку последним ударом в тыл, бурути побежали!
Они стали искать спасения в волнах океана и на кораблях. Первыми отчаялись воины, сошедшие с первых кораблей. Они дольше других были в бою и под огнем. Среди них многие были ранены, и именно на них пришелся удар всадников. Воины сначала поодиночке, затем группами, стали покидать строй в надежде спастись и попасть на корабль. Затем фронт рухнул, и бегство стало всеобщим.
Ярослав загнал коня по грудь в воду, стремясь ворваться на корабль колдуна. Вокруг него метался в одиночку и мелкими группами враг. С посудины скинули широкую сходню, чтобы беглецы могли быстро подняться на борт. За спиной Ярослава поддерживали вездесущий Труба и Молчун. Остальные в колонне преследовали бегущих, загоняя их в воду. Ярослав попытался взойти на корабль верхом, благо широкая сходня позволяла, но Хитрец споткнулся о ступени трапа и упал на колени. Подобные вещи были не под силу тяжелогруженому коню. Ярослав ловко освободил ноги из стремян и скатился прямо в волны океана. Прибой бил прямо в лицо, лихо заливая щели шлема до такой степени, что пришлось открыть забрало. Только после этого он сумел взойти по трапу.
Носовая и кормовая полупалубы были завалены ранеными и трупами убитых, всюду торчали обломки стрел. На палубе, в уложенных вдоль корпуса судна мачте и реях все было усеяно сотнями торчащих во все стороны стрел, даже паруса были ими пробиты. В центре судна, где палубы не было, прямо на корзинах с грузом, мешках, покрытых парусиной, лежало и сидело множество людей. Вперемешку, живые и мертвые, шевелящиеся и стонущие, неподвижные, как камень, они взирали на вошедшего на борт врага глазами, полными страха и боли. Всюду были видны стрелы: и в лежащих вповалку трупах, и в еще живых раненых.
Колдуна Ярослав увидел сразу. Кусок обгорелого мяса, без признаков жизни, без одежды, скрюченный, обугленный, с расколотым черепом, был подобен брошенной кастрюле мерзких помоев. Труп колдуна представлял собой отвратительное зрелище. Вокруг все сильно обгорело: и палуба, и часть борта. Пожар разошелся, вероятно, не на шутку, но матросы успели его потушить. Да и небо опять пролилось дождем, раскинув свой грустный морох.
Несколько воинов охраны бросились на Ярослава в смелой попытке защитить корабль от захвата. Это были молодые воины, хорошо вооруженные и опытные. Их острые копья и мечи являлись реальной угрозой для одинокого воина, хотя и закованного в полный доспех. Но и Ярослав не был новичком в рукопашной схватке. Он изо всех сил закрутил двуручный бранк, стараясь обрубить нацеленные в грудь копья. Первого из них он встретил стремительным ударом под щит, левой рукой отбивая выпад копьем, а правой, держащей меч, подрубая ничем не защищенную ногу. У воина не оказалось поножей, - досадная ошибка при встрече с Ярославом и его бранком. Враг более полагался на высокие щиты, но двуручный меч достанет и за ними. Парень взревел, как раненый бык. Кровь из перерубленных вен залила мокрую от дождя носовую палубу. Второго воина он поразил острием клинка, зацепив гардой край щита, и с такой силой рванув на себя, что тот невольно раскрылся. Ярослав резко вонзил лезвие прямо в лицо настолько глубоко, что острие вышло из шеи.
Третий, вероятно, более опытный, сумел защититься от выпада под щит, резко, со стуком, прижав его к палубе. Бранк лишь оставил глубокий рубец на его поверхности. В свою очередь, враг ударил Ярослава колющим выпадом прямо в лицо, не прикрытое на тот момент забралом. Последний, уклоняясь от близкого смертельного удара, подался всем телом назад, вниз и, недолго думая, прикрыл лицо рукавицей. Сталь издала леденящий душу скрежет. Улучив момент, Ярослав перехватил меч врага. Миланская рукавица блокировала лезвие. Противник сделал судорожную попытку вырвать меч из цепких объятий, совершая роковую ошибку. Ярослав немедленно отрубил обнаженную кисть руки. Воин взвыл от боли и повалился с палубы в трюм, хотя падать было, собственно говоря, некуда.
Больше никто не осмелился нападать. Остальные воины и матросы, видя, что случилось с их товарищами, не решались на бой с железным чудовищем, которого поддерживали еще два воина долины. Некоторые из матросов, понимая бессмысленность сопротивления и видя бегство бурути на левом фланге, уже прыгали за борт, стремясь уйти на другие, еще не захваченныекорабли. Ярослав взревел диким голосом: