Александр вышел от Ольги через час, держа в руках конверт и бархатный мешочек, в котором лежали кольцо и подвеска принадлежащие его родной матери. Осознание новой картины мироустройства не приходило, в голове была звенящая пустота, и сейчас он понимал, насколько была права Ольга, дав ему время на принятие и понимание произошедших много лет назад событий.
«Ты хотел ответов… ты их частично получил, а вот хочешь ли ты продолжать этот разговор? Нет ответа…»
Александр задумчиво огляделся и понял, что ноги принесли его к танцзалу. Он постоял еще минуту, опершись лбом о дверь. Разложил мысли по цветным папкам и дав себе мысленный приказ: «Соберись, ты же мужик!», вошел в полутемный зал.
Талли танцевала. Её танец завораживал! Музыка и девушка были единым целым, и Александр увидел историю…
«Не может быть!»
Девушка танцевала в изумрудном кольце. Вокруг неё гремело ожесточённое сражение. Александр резко обернулся. Зал и дверь растаяли. Он стоял на исковерканной мёртвой земле. От запаха крови и горящей плоти закружилась голова.
Он видел битву. На поле брани столкнулись тысячи воинов! Лилась кровь, звенел металл. Мимо него с шипением носились сгустки огня. Огромные, абсолютно черные, как дети мрака и тьмы, животные, покрытые броней, кидались в самую гущу боя и уничтожали воинов противника сотнями, зубами и острыми как бритва когтями-саблями, расчищая путь своей армии.
«Твою мать! Их слишком много, и они прут, невзирая на потери, даже при наличии «Черных» нашим не победить! Да! Наши сильны и бьются до последнего вздоха, забирая с собой сотни жизней, но их задавят количеством!» — не отрываясь, следя за сражением, думал Александр.
На секунду сражение замерло, и видение взорвалось ярким светом. Александр прикрыл глаза рукой. Тишина. Талли сидела на пятках в центре зала и удивленно на него смотрела.
— Ты давно здесь, Саша? — спросила она настороженно.
— Нет, минут пятнадцать. Кто победил?
— Ты понимаешь, что ты не должен был это увидеть? Просто не смог бы! А это значит…
— Можешь меня пристрелить, но перед этим скажи, кто победил?! — протянул Талли руку Александр.
— Не знаю, Саша, видение будущего нельзя увидеть до конца, это история, окончание которой напишут воины. Это подсказка, — устало улыбнулась Талли.
— И много у тебя таких историй? — задумчиво посмотрел на нее Александр.
— Таких масштабных нет, немного, — вытирая полотенцем лицо, руки, живот, ответила Талли. — Судя по твоей спокойной реакции, мама открыла тебе некоторые тайны рехет… Если захочешь мне что-нибудь рассказать или спросить, я всегда готова помочь, помни об этом, — направилась к выходу из зала Талли. — Я в душ и к Ольге Алексеевне.
— Талли! Мы не договорили! — попытался остановить ее Александр.
— Лишь в тишине можно услышать истину. Лишь в полной тьме — увидеть звезды. И великий танец любви, всегда танцуют на краю пропасти, над огненной бездной… Подумай об этом, Саша, добрых снов, — не поворачиваясь, ответила Талли и вышла из зала.
«Она сведет меня с ума…»
Телефонный звонок отвлек его от созерцания дверного полотна. Александр встряхнулся, ответил на звонок и вышел из танцзала. Он вошёл к себе в кабинет, достал из внутреннего кармана вещи родной матери, подумал и убрал в сейф, в самый дальний угол.
«Ольга Алексеевна ночью улетает, значит, завтра поработаю дома. Не стоит оставлять Талли одну. С утра подниму занозу и потащу в зал, под видом спаринга надаю по заднице! Все, душ и спать…
Лишь в тишине можно услышать истину. Лишь в полной тьме — увидеть звезды. И великий танец любви всегда танцуют на краю пропасти, над огненной бездной…
ЗАРАЗА! Вот как ее понять? Эта маленькая ведьма точно завтра получит по заднице! Сидеть не сможет неделю!» — ворочался в кровати Александр.
***
Талли приняла душ. Переоделась. Постояла у окна в своей гостиной, обдумывала танец-историю, который, на первый взгляд, не принес нужной информации… Но только на первый… А пока еще один пазл лег около картины, ожидая своего часа.
Увидев маму, Талли отчетливо поняла, что уйдет с территории Верховной рехет со знанием, которое расчертит ее жизнь на до и после.
— Привет, мам, прости, что так поздно, танец увлек, — извинилась Талли, присаживаясь в кресло.