К нему подскочил Риган, офицеры-перуанцы начали кружить поблизости. Профессор Брэсфилд взял предмет трясущимися руками, чтобы разглядеть получше, и наконец дрожащим голосом объявил, что это золотая сережка.
— К тому же в восхитительном состоянии!
Глаза Трейса сузились. Его не покидало сомнение, что все складывается чересчур просто. Он не припоминал, чтобы во время его предыдущего посещения города подобные вещицы лежали вот так на поверхности, обычно их приходилось долго искать. Золотой медальон, который он тогда привез с собой, был найден на территории захоронений, и то случайно.
Прислонившись спиной к стене, сложенной из подобранных один к одному камней, Бетани наблюдала за тем, как все остальные, словно мартышки, разбежались по каменным террасам и принялись заглядывать под булыжники и шарить в траве. Они напомнили ей резвящихся ребятишек. Когда она подняла глаза на Трейса, ей стало ясно, что его что-то беспокоит.
— Что случилось? — спросила она, но он только пожал плечами.
— Не знаю. Мне это не нравится.
— Это и есть… — она взмахнула рукой в направлении каменистых террас, — город, о котором ты говорил? Вообще-то он не такой, каким я его представляла.
Трейс покачал головой, его рука лежала на спусковом крючке револьвера.
— Нет. Город как раз над террасами. Это и странно, черт возьми.
— Что ты хочешь сказать?
Он мотнул головой.
— Я хочу сказать, что находка золотой серьги, лежащей прямо посреди дороги — это не то, что я ожидал.
— Может, ты излишне осторожен, — проговорила она после небольшой паузы, на что он снова пожал плечами.
— Да. Может.
— Но ты так не думаешь.
Его темные глаза скользнули по ее лицу, и он едва заметно улыбнулся.
— Да. Я так не думаю.
— Тейлор! — окликнул Риган, и Трейс отвел глаза от Бетани.
— Чего?
— Как идти к городу?
Трейс сжал в руке мачете и направился к густым зарослям бамбука, ритмичными движениями срезая их; лезвие мелькало среди побегов толщиной с большой палец. Отсекаемые листья со свистом летели на землю. Остальные участники следовали за Трейсом, прокладывавшим для них путь вокруг выступа стены.
Когда заросли были расчищены и за ними открылась стена из великолепного белоснежного гранита, у Бетани перехватило дыхание. Рядом с ней стоял отец, который тоже пришел в восторг и, всплескивая руками, умолял спутников ни в коем случае не разрушать ничего и как можно больше освободить место от растительности.
Частично скрытое за буйно разросшейся зеленью, их взорам открылось каменное сооружение, будто забытое в веках и уснувшее на время. Тяжелые каменные блоки были настолько плотно пригнаны один к другому, что тончайшее лезвие не прошло бы между ними.
— Этот громадный блок из гранита, должно быть, весит не меньше пятнадцати тонн! — выдохнул в экстазе профессор Брэсфилд. — Никто не поверит, что мы нашли!
— Вы, надеюсь, прихватили новую камеру, — сухо заметил Трейс.
— Разумеется, разумеется! Какие впечатляющие места мы нашли! Я не могу адекватно выразить моих чувств, — приговаривал Брэсфилд, сосредоточенно шаря в мешке в поисках измерительных инструментов.
Когда профессор, судя по всему, окончательно забыл о его существовании, Трейс покачал головой. Брэсфилд с головой ушел в процесс вбивания в землю деревянных колышков, а потом принялся натягивать между ними бечевку, чтобы получить таким образом эталон для измерения площади.
— Этим он будет заниматься до темноты, — прокомментировала Бетани, отвечая на вопросительный взгляд Трейса. — До тех пор он о нас и не вспомнит. Или пока ему не понадобится наша помощь.
— Ты, похоже, ничего не имеешь против.
Она рассмеялась и откинула со лба пряди волос, застилавшие ей глаза.
— Почему бы и нет? В конце концов, для этого мы сюда и забрались. Это осуществление самой заветной мечты моего отца.
— Немного грустно, тебе не кажется? — сказал Трейс, прислонясь спиной к высокой каменной стене.
Озадаченная, Бетани посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Почему?
— Обычно процесс осуществления мечты делает человека счастливым, а не завершение пути к нему.
— А в данном случае и не должно быть завершения. Сейчас для него все только начинается. Даже если эта сережка окажется единственной находкой, папа будет счастлив. Осколки керамических сосудов, эти каменные сооружения — все это поглотит его с головой.
— А слава? — с едва заметной усмешкой поинтересовался Трейс. — Успех, который ждет его, как первого археолога, оставившего потомкам описание этих развалин?