Говорил Тимир там проникновенно, что Велессе стало очень стыдно. И вообще ее сейчас будто разрывало на две части: с одного края ее тянуло к себе предупреждение мамы о том, что туристы очень опасные, а с другого — долг. Как друга.
Придумал же, съехавший!
Нитку с золотыми ракушками Велесса все же подняла и принялась нервно перебирать в ладонях.
Тим наверняка принял это ее действие за отказ: он развернулся, взмахнув темно-бирюзовым хвостом, и уже собирался уплыть, как Велесса произнесла то, во что не верила сама:
— Стой, Тим! Я поплыву с тобой.
Тимир, уже приблизившийся к перегородке из кораллов, повернул голову: медленно, тоже не испытывая особой веры в слова Велессы, а потом улыбнулся. Улыбка его вышла простой и вместе с тем сокровенной. Так случайной русалке не улыбаются.
Съехавший.
Не зря, наверное, они были друзьями: Велесса тоже поступала не очень мудро, соглашаясь на предложение Тима. И какой краб тянул ее за язык?! Никакой. Никакой не тянул! Она сказала это сама: просто, словно соглашалась съесть ещё одно пирожное из ламинарии.
Туристы — существа злые, и плыть к ним нельзя, и мама будет против, и сама Велесса против тоже, и вода против, и ракушки в руках, и так нельзя, и…
И неизвестно даже, на чью голову упала самая тяжелая ракушка: на голову Тимира, выдвигающего глупые идеи, или Велессы, с ними соглашающейся!
Велесса хотела было что сказать, но вместо этого закатила глаза, показывая, что она думает о Тиме. Наверняка ведет себя сейчас, как Лимира — та тоже любит подобным образом выражать свое особо ценное мнение.
— Вне дворца поговорим, — наконец выдала она.
— Вне дворца, — Тим согласно кивнул.
Единственным нормальным выходом из вообще-то огромного дворца, не считая окон, через которые проплывать было как-то не прилично, являлась парадная дверь; она представляла собой высокую арку, оплетенную всевозможными завитками и декоративными водорослями, и постоянно привлекала внимание русалов. К ней Велесса с Тимиром и направлялись, даже не сговариваясь. Но так просто покинуть дворец им не удалось.
Сначала они столкнулись с Нилленой, которая с большим любопытством спрашивала, как там проходит расследование дела королевской важности и когда в него посвятят кого-нибудь ещё. Тимир ответил, что просто замечательно. Про «посвятят» он решил промолчать, предоставляя возможность поговорить Велессе. Но русалка только кивнула, не в силах грамотно воспринимать слова Ниллены.
К туристам!
Десяток взмахов хвоста, и Тимир с Велессой наткнулись на Подводную королеву. Она, вообще-то довольно красивая, статная, очень похожая на Велессу внешне, но выглядящая гораздо величественнее, сейчас внимательно смотрела на них, и Велли думала ой, как не о красоте! Взгляд мамы был недовольными, и Велесса пожалела, что они с Тимиром все-таки ушли отсюда не через окно.
— Королева Рителлека, — Тим, не растерявшись, поклонился и улыбнулся. — Очень рад вас видеть, чудесный бал!
Интересно, подумала вдруг Велесса: почему-то ее маму Тимир Теллей не зовет, а вот саму Велессу непрерывно обзывает Велли.
Рителлека кивнула — медленно, выразительно — и переключила все внимание на Велессу: Тимир её больше не волновал. Русалка произнесла со всей серьезностью:
— Прошу прощения, но мне необходимо переговорить с принцессой. Да, — она улыбнулась уголками губ, отвечая на очередное приветствие. — Мне тоже приятно вас видеть, Зурикка.
Доинтересовалась.
Велесса попробовала разжалобить маму несчастным взглядом, но Рителлека чуть качнула головой и отплыла в сторону, к большой синей вазе, стоящей возле окна. Площадка возле нее будто назло оказалась свободной — от русалов и, следовательно, от ушей.
Велессе ничего не оставалось, как подплыть к маме, хотя делать этого русалке очень не хотелось. А, может, она ещё успеет уплыть через окно?
И тогда этот ее уплыв будет последним.
— Что случилось? — спросила Велесса хмуро. Её ждали: Тимир, море, а ещё что-то таинственно-неизведанное, а она должна была вести скучные разговоры.
— Хочу поинтересоваться, куда направляется моя единственная дочь, — ответила Рителлека с холодом в голосе; даже ее насыщенно-зеленые, как у Велессы, глаза, будто оледенели. Она наверняка огорчилась, хоть и не показывала этого. Хотела, чтобы Велесса была рядом с ней, а Велесса хотела свободы. — Тем более, в компании с таким замечательным русалом.
— Он — мой друг, — напомнила Велесса. — Давни й друг. И я же говорила, что поплыву к нему, мам. Тогда ты не возражала.
— Потому что я просто не успела возразить. Только, знаешь ли, Велесса, все королевство уже давно считает Тимира твоим будущим мужем. Об этом ты не подумала.