— Охохонюшки…
Обладание магией, к счастью, позволило мне извлечь незадачливого бородача из воды прежде, чем пузыри коньчились, и без купания себя любимой. По той же причине реанимационные мероприятия обошлись минимумом — так что опущенный на травку здоровяк, откашляв и выплюнув с полречки, вскоре открыл мутны глазоньки, узрел мою сочувствующую морду… и выдал:
— Ветвь — таумалогическая, класс — непарнокопытные, семейство эквиноидных химероидов, вид… э-э-э… милое дитя, осмелюсь спросить, вам известен ваш вид?
Я села, где стояла. Над головой бессовестно заржали. Ворона тихо сползла по стволу в куст — вслед за нижней клювочелюстью, или как её там…
— А… что? То есть да, конечно… Я — аликорн. Аликорнесса, точнее. Меня зовут Луна. А вы?..
— О, право же, миллион извинений, я совершенно забыл о манерах в этой глуши… — бородач кое-как встал и отвесил не лишённый изящества поклон. — Почётный магистр злоологии, профессор таумабиологической кафедры — увы, бывшей — доктор магомонстрических наук Амброжи Винк, к вашим услугам. В знак моей глубочайшей признательности за своё спасение осмелюсь предложить вам своё скромное гостеприимство и кров на ночь, равно как и любую иную помощь, коя будет в моих силах.
— И это — людоед?!
— По мнению аборигенов. К тому же ты — пони.
— Весьма утешительно. Впрочем, после Коркодрыльной Феи… — я покосилась на отчаянно семафорящую крыльями из куста ворону.
— Да, конечно, я с благодарностью приму ваше приглашение.
Кагги-Карр смачно хлопнула себя крылом по лбу.
* * *
— Видите ли, милое дитя… — профессор Винк, кутаясь в мохнатый плед, явно бывший некогда чьей-то шкурой, рассеянно поискал очки, нашёл их у себя на носу, снял и несколько мгновений задумчиво рассматривал. — Всё это началось, когда Гудвин закрыл нашу Академию Магии, где я возглавлял тогда отдел Фауны Уникальной, Чародейской, Волшебной. Вот вы сами, простите, являетесь уникальным и редчайшим созданием природы, вы должны понимать суть дела.
— Уникальным — не то слово.
— Это комплимент? — я чуть улыбнулась, прихлёбывая вкуснейший малиновый чай с мёдом.
— Это коньстатация факта.
Профессор меж тем вдохновенно продолжал, повернувшись к жарко пылающему камину другим боком:
— Исчезновение подобных существ может принести непоправимый вред экосистеме — не говоря о сложнейшем магическом взаимодействии. Даже просто существуя, некоторые магические создания регулируют фон, преобразуют и структурируют так называемую «дикую» магию, упорядочивают её последствия, нивелируя воздействия, вызывающие аномалии как пространственного, так и биологического плана, всевозможные мутации и, э-э-э… о чём это мы? Ах, ну да, простите великодушно.
Словом, кто-то должен был охранять вымирающие виды, а их в этом лесу хватает. Так я и поселился в этом старом замке, принадлежавшем некогда моим предкам. Я также намеревался переселить некоторых уникальных существ из соседнего леса в наш, ибо разорваться надвое не могу, а тема охраны магической природы, увы, не встречает нынче должного понимания среди населения… и его, говоря по совести, трудно в этом винить, ведь без надлежащей охраны и присмотра многие из этих существ могут быть весьма опасны.
— Людоеды, например, карр! — не вытерпела сидящая на подоконнике ворона, подозрительно косящаяся на профессора.
— Не людоед, а естествовед, милая дама! — возмущённо вскинул палец доктор Винк. — Уж вы-то могли бы произносить незнакомые слова правильно, не уподобляясь полуграмотным невежам, выдумывающим всякую чепуху. Ну посудите сами, даже будь я людоедом, где бы я взял столько людей в дремучей чаще, кишащей чудищами? Да я б с голодухи, простите за вульгаризм, дорогие леди, ноги протянул! Впрочем, данный образ, должен признаться, я некоторым образом поддерживаю, в том числе такой вот внешностью…
Он со вздохом погладил могучую рыжую бородищу, переплетённую ремешками, и покосился на коллекцию дубин и прочего убойного инвентаря, развешанного на стенах, обшитых потемневшим морёным дубом, вперемежку с головами различной степени отвратности и клыкастости.
— Отпугиваете гостей? — предположила я, наливая свежего отвара в кружку.
— Именно! Увы, невзирая на опасности, сюда лезут искатели приключений на свою, опять же простите, пятую точку, а я, к сожалению, не могу поспеть везде и сразу. Некий, к несчастью, пока неведомый мне шутник регулярно вешает у дороги табличку — мол, здесь исполнятся все ваши заветные желания, в результате чего иной раз здешние обитатели успевают исполнить свои желания первыми… после чего всё опять же списывают на меня. Вот я и решил, что пора бы и образу поработать во благо, так сказать. И ведь работает, хоть иногда всё же отыскиваются особо… наивные личности.
Профессор слегка помрачнел, что-то припомнив, махом выхлебал остывший чай и пошуровал в камине кочергой.
— Да-с… бывает. Но мы отвлеклись от темы. Ну так вот, отправился я за уникальным экземпляром паукорна…
Я едва не поперхнулась чаем.
— Каковой уникальный экземпляр не пережил встречи с ещё более уникальным экзепляром… — обманчиво-скорбно вздохнула моя личная шиза под мой надсадный кашель.
— Нет-нет, всё в порядке… кхе, кхе… гхм, — я успокаивающе махнула лапкой обеспокоившемуся было профессору. — И что же случилось?
— Экземпляр оказался… слишком уникальным, так сказать, — развёл руками Винк. — Он хорошо вписался в тамошнюю пищевую пирамиду и обрёл столь внушительные, мнэ-э… габариты, что мне пришлось удовольствоваться его яйцами.
Теперь поперхнулись уже мы вдвоём с Кагги-Карр, рискнувшей перебраться на массивный стол из толстенных досок, поближе к тарелке с домашним сыром.
— То есть ЕЁ яйцами, простите великодушно, — поспешно уточнил запоздало смутившийся профессор. — К сожалению, ими заинтересовался и некий местный лев, привлекший внимание родительницы. Пока мы с ним сидели на одном дереве, он так допёк меня истериками на почве своей трусости, что я, грешным делом, наплёл ему что-то про жидкую храбрость и дал хлебнуть из своей фляги, э-э-э… настойки на некоторых здешних травках и корешках по своему рецепту. Согревает и весьма бодрит, знаете ли. Весьма.
— И он взбодрился? — с живым интересом спросила ворона, отщипнув сыра и на миг меня опередив.
— О, да, — профессор Винк пожал плечами. — Полагаю, в достаточной степени, ибо он сперва долго икал, моргая глазами в разные стороны, потом заорал что-то про мышей, которые ему набили морду и теперь поплатятся, сиганул с дерева и ринулся в лес, сшибая вековые дубы лбом. Сторожившая нас самка, почти перегрызшая дерево, бросилась за ним, а я спустился вниз и отправился домой, но увы, недооценил её сообразительность — она всё-таки меня выследила, и если бы не ваша неоценимая помощь — всё могло бы окончиться весьма скверно.