Светлана жила практически без проблем. Всегда счастливая, улыбающаяся, готовая помочь всем и каждому. Одно время она даже занималась благотворительностью, собирала деньги для какого-то интерната, но потом бросила это занятие – устала. В сущности, она была настоящей пустышкой, человеком неинтересным, ничем не увлекающимся (кроме себя самой, разумеется). «Хотя, с другой стороны, – рассуждала Мила, – я-то ведь тоже ничего собой не представляю. Не рисую, не пою, не танцую, даже книг не читаю. Разве что детективы и любовные романы. А что душа? И душа моя пуста, как бутылка из-под колы. Но таких, как я, много. Большинство».
Сначала была радость от сознания, что она обрела подругу, близкого человека, да к тому же еще от подруги есть реальная материальная польза. Потом дружба переросла в привязанность, и это тоже было приятно – теперь Мила, одинокая женщина, стала кому-то нужна и знала, что всегда, когда ей захочется, она сможет прийти к Дибичам. Или Света приедет к ней. И кто бы мог предположить, что это симпатичное чувство когда-нибудь перерастет в качественно другое ощущение – усталости. Мила стала тяготиться обществом Светланы, ей уже казалось, что ее используют, манипулируют ею, постепенно делают ее фоном, на котором и без того респектабельная Светлана выглядит на порядок эффектнее, благополучнее Милы. Хотя бывали и светлые дни, и тогда ей думалось, что ничего подобного нет – она просто все выдумала, а ее жизнь без Светланы лишилась бы того комфорта и уверенности в завтрашнем дне, как сейчас.
Когда у Милы появлялся молодой человек, Светлана, не перебивая, внимательно выслушивала ее длинные, полные мелких подробностей рассказы – впечатления о свиданиях, и в такие минуты Мила бывала счастлива тем, что у нее есть подруга, с которой можно поделиться самым сокровенным. Тем более что Светлана Милу понимала, а потому ее мнение, ее комментарии казались Миле более весомыми и интересными, чем слова человека постороннего.
В свою очередь, Мила тоже была посвящена в тайны личной жизни Светланы и, как могла, помогала ей многое скрывать от Виталия. Тем более что это было делом нетрудным – он почти не бывал дома.
Так, к примеру, она знала, что Светлана встречается с молодым человеком по имени Никита. Так, ничего не значащая связь.
В канун Рождества они ходили по магазинам в поисках подарков: для себя, друг для друга, для Дибича, для Никиты.
Москва переливалась новогодними огнями, в витринах, казалось, было рассыпано золото и драгоценные камни – как все было красиво, ярко, празднично, дорого! Елочки, украшенные красивыми сверкающими шарами, стеклянными гирляндами, искусственным снегом. А под ногами поскрипывает настоящий чистый, притоптанный тысячью ног январский снежок. И пахнет в воздухе особенно – чем-то свежим, волшебным, сладким и холодным.
Светлана, худенькая блондинка в белой норковой шубке и такой же миниатюрной шапочке, вышла из машины, хлопнув дверцей.
– Совершенно негде парковать машину! Это просто невозможно. Мне что теперь, за две улицы ее ставить? Ладно, Милка, пойдем. Честно говоря, я уже устала. Ноги прямо гудят. И что интересно, ты заметила? Все, что мы сейчас накупили, – это для себя, любимых. Ну не знаю я, что дарить Витальке, не знаю! Вкуса у него все равно никакого. Так-то у него все есть. Какую-нибудь безделушку? Так ему на работе подарят, просто завалят разными офисными штучками стоимостью в чугунный мост, пальмами в кадках, рододендронами и прочим! Это сейчас модно. Слушай, а может, подарить ему какую-нибудь самую простую и милую вещь – свитер? Знаешь, такой, норвежский, белый с синим жаккардовым орнаментом. У него был такой в юности, я видела на фотографиях. Очень даже мило! Вот только где бы такой найти? Мила, ау! Ты почему молчишь?
У Милы болел живот, ее подташнивало, и вообще она смертельно устала от хождений по магазинам и оттого, что многие вещи, которые могла себе позволить Света, она, Мила, купить не могла. А потому тихонько страдала, не подавая виду. Конечно, она знала, что Светлана может одолжить ей любую сумму, но пользоваться этим не хотела. И так уже была в долгах как в шелках.