Он и сам понимает, что это не норма. То, как относится к нему Сэдди — неправильно и жестоко. Однако управы на него он найти не может. Знает, что криками не добьется большего. И запретами тоже — отключение интернета ухудшало ситуацию в разы. Лир старается найти к нему подход, старается быть мягким и заботиться, но это мало помогает наладить отношения. Сэдди — единственный сын и его слишком разбаловали всеобщим вниманием.
Были бы живы родители — Лиру было бы куда пойти на время и к кому прижаться. Но их десять лет уже как нет в живых. Их дом сгорел, а они задохнулись во сне угарным газом, так и не проснувшись. Лиру больно вспоминать об этом. Он тоже был единственным их сыном и обязан был заботиться о них. Но воля случая унесла их жизни, и теперь у него из родственников по крови остался только болеющий дядя.
Да и к дяде не навяжешься — старик крайне привередлив и не любит, когда его покой тревожат подолгу.
Лир сотни раз говорил о поведении Сэдди с мужем, но Рихард словно не видит проблемы. Перед ним сын ведет себя куда спокойнее. А если и огрызается, то Рихард ничего ему не говорит. И это расстраивает еще больше.
Он вздыхает. Этот дом и муж с сыном — единственное пристанище. В одиночестве Лир бы не выжил, и добровольно уйти из семьи бы не смог. Он слишком их любит и слишком привязан к этой квартире.
Звонок в дверь выводит из раздумий. Это точно не муж — у него с собой ключи. Лир направляется туда, по пути вытирая невольные слезы.
Открывает и немало удивляется: на пороге тот самый молодой альфа из супермаркета. Лир смотрит ему в глаза, замирая на месте.
— Здравствуй, — говорит альфа неожиданно глубоким голосом, приятным на слух. — Я за Реем, он сказал, что пойдет к Сэдрику по этому адресу.
— А… да, — теряется Лир, слишком сильно вцепляясь в дверной косяк рукой. — Да, да, он тут.
— Я старший брат Рея, — альфа слегка ему улыбается и кивает. Русые пряди волос выбились из прически и спадают на плечи. — А ты брат Сэдрика?
Лир переменяется в лице, запоздало отходя, чтобы пропустить гостя вовнутрь. Его обдает запахом, сильным и цепким. Сразу видно, что альфа молод и полон сил, и судя по феромону, с репродуктивной системой у него все в порядке.
— Нет, что ты, какой еще брат, — он заправляет волосы за ухо, отводя взгляд. Возраст для него больная тема. — Я его папа.
— Неожиданно, — альфа тоже чувствует себя неудобно, и это заметно. — Ты очень молодо выглядишь. И в браке, — он кивает на его руку с кольцом и вздыхает. Чешет шею. И смотрит так… внимательно. Не моргая.
«Наверно, он сказал это, чтобы не обидеть меня», — решает для себя Лир. — «Он крайне воспитанный, в отличие от его брата. На вид ему не больше двадцати двух-трех. Молодой совсем».
— Я Арон, — представляется альфа.
— Эм… — он замечает, что все еще не закрыл дверь, и ему становится не по себе. Наверно, Арону кажется, что он заторможенный или глупый. — Меня зовут Лир, — к щекам приливает жар. Он так давно не ощущал смущение, что забыл уже, что все еще способен на это. Ему стыдно за свое странное поведение.
Неловкая пауза растягивается на минуту. И прерывается стуком двери комнаты сына — оттуда выходит Рей.
— Ты че, это, приперся? — слишком неуверенным тоном произносит подросток, явно пытающийся копировать поведение Сэдди. — Я не просил меня забирать, придурок!
— Еще раз так заговоришь со мной, сломаю челюсть, — тон голоса Арона становится пугающе низким. Альфа подходит к младшему брату и тянет его к двери за шиворот. — От тебя спиртным воняет. Пил?
— Н-н-нее! Не пил! — заикается резко побледневший Рей и еле успевает переставлять ноги.
— Наличных больше не получишь, — Арон выталкивает его за дверь.
— Подожди! Он же без куртки, без ботинок, куда? — вмешивается Лир, и тут же отступает, боясь, что и ему достанется от неожиданно жесткого альфы.
Арон поворачивается к нему и черты его лица смягчаются.
— Прости за это, — он кивает в сторону сидящего на полу Рея и снова чешет шею. — С ним по-другому нельзя.
Лир кивает, сглатывая. Он замечает притихшего Сэдди в дверях комнаты. Кажется, Арон не выражает неприязни к остальным, «на пирожки» досталось только Рею. Лир проходит к вешалке, снимая оттуда куртку, берет ботинки и вручает все это альфе. Они быстро прощаются. Лир с облегчением закрывает дверь, отмечая, что ему бы не помешало быть хоть каплю похожим на Арона и так же ставить на место собственного сына.
Он замирает у двери, вздыхая. По ту сторону шорох куртки и шум.
— …Что смотришь, говнюк? — слышится оттуда голос Арона. — Ты испортил мне с ним знакомство. Дома тебе мало не покажется, будешь пересказывать мне наизусть весь пятый раздел по истории, понял? За каждую ошибку подзатыльник.
========== Глава 2 ==========
Как только Рихард возвращается домой с работы, Лир сразу же ставит еду на стол, замечая, что муж раздражен. Такое случается нередко — у него очень ответственная должность и ему попадаются проблемные клиенты. Лир поэтому ничего и не спрашивает. Просто притихает, опираясь о подоконник и наблюдая за тем, как муж ест.
— Вот стоишь над головой, смотришь, лучше полей растения. Целыми днями ничего не делаешь, — комментирует Рихард, доедая порцию.
— Ты же сам запретил мне работать в книжном, — отвечаем ему Лир и тут же жалеет о сказанном. Раздраженного Рихарда лучше не провоцировать. Ударить не ударит — но прикрикнет знатно.
— Омега должен быть дома, смотреть за детьми и мужем, создавать уют, — начинает свое извечное альфа. — Разве не этому учил тебя папа? Этому. Я и в супруги тебя взял, потому что ты тихий и послушный, каким должен быть омега.
Лир молча убирает за мужем посуду. Ему надоело постоянно соглашаться с любыми словами Рихарда. Но с другой стороны, такое поведение давно вошло в привычку: молча проглатывать фразы и не возникать.
Он переставляет посуду в раковину и все-таки решается сказать:
— Сэдди совсем отбился от рук, грубит мне, — Лир говорит это с надеждой, что муж хоть в этот раз поддержит его и защитит от агрессии подростка. — Поговори с ним, прошу, он меня не слушает, — мягко просит он, заглядывая в темные глаза альфы, но снова видит в них безразличие.
То, что всегда ранило в их отношениях — именно безразличие. Холодность. Рихард вступил с ним в брак по выгоде и настоянию родителей, но не любил его и регулярно об этом напоминал. Лир надеялся, что с годами совместной жизни муж привяжется к нему и оттает, но скупой на эмоции альфа так и остался неприступным. И винить тут его не за что: Рихард такой, какой он есть. Чувства никогда не играли для него роли. Только выгода, а ради цели можно пойти и на обман, и на подлость.
Но в остальном Рихард надежный и прямолинейный альфа — это хорошие качества. Он никогда не позволял себе обходиться с Лиром грубо и не причинял физической боли. Хотя бы за это стоит его уважать и терпеть едкие высказывания. Другим омегам не так повезло — их мужья то пьющие, то буйные. А Рихард не относится ни к первому, ни ко второму. К тому всему, альфа хорошо зарабатывает и полностью обеспечивает их семью.
Лир вздыхает. Рихард долгое время игнорирует его высказывания, что-то печатая в телефоне. И только после этого отвечает:
— Ты преувеличиваешь. И вообще, ты давишь на него. Конечно, он будет психовать. Хватит опекать его, он уже не маленький, — наставляет муж. — Лучше бы за собой следил, прическу новую сделал, сменил гардероб. Посмотри, во что ты превратился.
Рихард забирает телефон и выходит. Лир замечает краем глаза, что там была переписка — а ведь муж всегда возмущался «новым технологиям» и предпочитал звонки или живые разговоры. Он отгоняет ненужные мысли прочь. Рихард точно не стал бы переписываться с омегами, его не интересует ничего, кроме работы.
«Посмотри, во что ты превратился», — повторяется эхом в голове. Лир, как умеет, игнорирует услышанное ранее, но слова все равно отзываются болью в сердце. Он постоянно принимает все слишком близко.