Но как иногда хочется вернуться туда, где зима казалась сказкой, снег — чудом, а мир волшебным. Туда, где они были живы. Папа и отец. Вернуться бы на краткий миг — обнять их крепко и попросить прощения за то, что так редко навещал-звонил. Он был светом для них, но осознал, как они в нем нуждались, лишь стоя у их могил.
Сколько бы не прошло лет, Лир не может простить себе этого.
И не сможет.
— …Лир?
Он вздрагивает от неожиданного голоса за спиной. Поворачивает голову и узнает в свете фонаря Арона. Лир отворачивается, надеясь, что он не видит его мокрых щек. Его слезы не для посторонних.
— Я думал, обознался, — альфа подходит и встает около него, тоже опираясь на ограждение. — Тебе не холодно?
Лир качает головой, наклоняясь так, чтобы челка заслонила глаза.
— Что ты здесь, — он прокашливается сразу после этих слов: голос охрип от долгого молчания. — Делаешь?
— Гулял, — пожимает плечами альфа. Лир наблюдает боковым зрением сквозь пряди волос за его профилем. Благо, Арон смотрит вперед. Видит ли он в огнях по ту сторону надежду?
— А ты часто тут бываешь. Вообще, я ожидал тебя тут встретить.
— Ты за мной следишь? — Лир трет зазябшие руки между собой, кое-как поддерживая бессмысленный разговор. Пальцы заледенели и совсем не слушаются.
— Иногда, — альфа неожиданно накрывает его сцепленные в замок ладони своей. — Тебя сложно не заметить, ярко-рыжего. Ты как солнце, — Арон накрывает его руки второй ладонью и сжимает. — Они у тебя ледяные, я погрею.
В его руках действительно тепло. Лир как-то заторможено поднимает на него взгляд и совсем не понимает, почему позволяет этому молодому альфе к себе прикасаться.
— Не нужно, — просит Лир осипшим голосом.
— Ты заболеешь.
— Но ведь… тебе должно быть все равно, — он сглатывает. От внимательного взгляда альфы становится не по себе. Так на него никто не смотрел.
— Не все равно, — Арон сжимает его ладони, не позволяя выдернуть. — Ты мне нравишься, давно. Нет, стой, не так… Я люблю тебя.
Лир давится воздухом и все-таки выдергивает руки, отходя на шаг от явно невменяемого альфы. Запаха алкоголя нет — трезв. И вроде как не под веществами. Тогда… почему?
— Ты совсем ничего не знаешь обо мне. Да и выгляжу я не очень, чтобы влюбиться в образ…
— Не знаю? — Арон, кажется, кривится, будто сказанное Лиром его ранило. — Ты живешь около парка Свободы. Домосед. Иногда выбираешься, ходишь медленно и рассматриваешь прохожих. Шевелишь губами, когда слушаешь музыку в наушниках. Любишь книги о садоводстве, любовные романы и раньше работал в книжном. В отсутствие покупателей читал, подпирая лицо рукой, и солнечно улыбался. Судя по тому, что ходил с фотоаппаратом, умеешь фотографировать, раньше навещал выставки. У тебя нежный голос и мягкий характер. Ты добрый. Подкармливаешь бездомных животных у супермаркета каждый день и разговариваешь с ними, как с детьми. Изредка гуляешь на побережье реки и сидишь вот на этой лавочке с большим псом. Его зовут Норд? На ошейнике написано. И…
— О Боже, — выдает Лир, отходя еще дальше и округляя глаза.
— Черт, подожди, я не маньяк, ты не так понял, я всего-навсего часто замечал тебя то тут, то там уже долгие годы, — оправдывается Арон. — Когда я ходил в среднюю школу, ты работал в книжном магазине. Но тогда я был мелким и боялся подойти. Но теперь…
— Я замужем, — качает головой Лир, мало веря в правдивость происходящего. Такой альфа не может любить его просто так, да еще и со времен средней школы. Это все больше похоже на розыгрыш.
Он вертит головой в поисках камер и притаившихся наблюдателей, но поблизости ни души.
— Я опять оплошал, — шепчет себе под нос заметно раздосадованный Арон. Альфа тяжело выдыхает и отворачивается, потирая переносицу.
— Эм… — Лир не знает, что говорить.
Он замечает, что собственное сердце стучит учащенно, а слезы больше не текут. Если Арон искренний с ним, то это первое любовное признание за все его тридцать три года. Да и еще от младшего на лет десять альфы — и кто бы, будучи в здравом уме, в это поверил?
И все-таки огорчает, что заветные слова он услышал от едва знакомого, а не от мужа, с которым он в браке долгих семнадцать лет.
— Я… мне нужно на маршрутку, — Лир снова трет ладони, уже горящие и пульсирующие от переохлаждения. — Уже поздно.
— Последняя ушла полчаса назад, — Арон поворачивается к нему. — Я на машине. Подвезти?
Альфа поворачивает голову. Глаза в глаза. И наверно из-за снегопада, но Лир отчетливо видит во взгляде напротив печаль.
— Если можно, — соглашается он и разрывает зрительный контакт первым.
Вся эта ситуация словно происходит не с ним: ему до сих пор не по себе. Неудобно.
Лир идет следом за альфой. Разумно ли садиться к нему в машину? Но он уже ездил с Ароном тогда, с больницы. Если бы альфа в самом деле был маньяком и хотел похитить его, то сделал бы это раньше. У него было множество шансов.
Он садится на соседнее кресло в авто, ощущая, что в салоне намного теплее. Арон выезжает на дорогу и молчит. Это его молчание делает атмосферу между ними максимально неловкой.
— Норд умер два месяца назад, — чтобы разбавить тишину, говорит Лир. — Я нашел его на балконе. Похоже, его отравили соседи, они жаловались на его лай. Теперь он на кладбище домашних животных.
— Хочешь туда поехать?
— Нет, — качает головой он, отворачиваясь к боковому стеклу и наблюдая за огнями вечернего города. — Я забрал его с улицы год назад, он был измотанным и старым. Норд бы умер своей смертью, я и хотел, чтобы последние несколько лет он провел с любящим хозяином, но…
Арон перебивает его тем, что накрывает одной рукой его сложенные на ногах ладони. Кратко сжимает в подбадривающем жесте и тут же убирает обратно на руль. Чудесным образом этот альфа отвлекает Лира от темных мыслей. И больше всего его греет то, что Арон не стал лезть к нему в душу и спрашивать о причине слез, которые явно видел. Он снова вспоминает о Норде, и наряду с этим перед глазами возникает образ безразличного мужа и сына-эгоиста.
— Люди отвратительно жестоки, — завершает Лир. Оставшуюся часть дороги он старается сохранить в памяти это умиротворение, которое обрел рядом с чужим ему человеком.
Лир впервые не хочет возвращаться домой.
========== Глава 4 ==========
Он возвращается в пустую квартиру. В ней темно и сыро. Лир долго отогревается, стоя под горячими струями воды в душе. Смотрит в никуда. Его не покидает ощущение, что он поступил неправильно.
Лир выключает воду и останавливается возле зеркала. Внимательно рассматривает себя: и во что тут влюбляться? Возможно, раньше, во времена подработки в книжном магазинчике, он и был более ухоженным. Но сейчас Лир совершенно себя забросил.
«Я не могу воспринимать серьезно альфу, который всего на лет пять-шесть старше моего сына», — думает он, переодеваясь в теплую пижаму и забираясь в кровать.
Сын наверняка в очередном клубе с друзьями, муж — понятно, где, точнее, «с кем». Лир включает ночник, доставая завещание. Фотографирует и отправляет мужу, игнорируя единственное сообщение от него со смыслом «ты должен извиниться». Лир делает вид, что они не ссорились. Все, как всегда. Завтра он встанет, приготовит завтрак — любимые фрикадельки в соусе Рихарда и легкий бульон. Уберет квартиру, подкормит растения на подоконниках, довяжет шарф для сына. Он сжимает челюсти, закрывая глаза.
Жизнь продолжается.
Лир не замечает, как засыпает. Проснувшись от будильника, он думает, что проспал не больше минуты. Моральная усталость не прошла со сном. Но несмотря на это, Лир встает и направляется на кухню. А там… цветы в вазе на столе. Красные розы, целый букет. Не успевает Лир удивиться, как чувствует объятья со спины. Рихард. Но… с чего бы?
— Прости меня, из-за завала на работе я сорвался на тебе, — шепчет муж на ухо. Его феромон мягко укутывает. Лир ощущает горячее дыхание в шею и поворачивается. Рихард мягче в выражении лица, чем обычно.