– Смотрите! – сказал Жул Дин. – Смотрите сюда!
Мы уставились на прибор, фиксирующий температуру внешнего пространства, которая всегда была близка к абсолютному нулю.
Теперь индикаторы дрожали на делении в тысячи градусов.
– Тепло! – закричал я. – Тепло в абсолютном вакууме! Это немыслимо!
Но прибор не мог ошибаться. Он показывал, что температура корпуса продолжает расти.
И тут на экранах посветлело.
Пространство, через которое мчался наш звездолет, залил тусклый красный свет. Впереди был виден район интенсивного алого свечения.
Внутри корабля раздались крики страха. Команда в ужасе ждала дальнейшего развертывания событий.
А жара все нарастала.
Я понимал, что долго этой ужасающей температуры не выдержит ни корабль, ни экипаж. Даже Корус Кан был на грани потери сознания.
Из последних сил я прокричал ему, чтобы он не сворачивал с курса.
Снаружи корабля не было ни пламени, ни пыли, ни какого-либо твердого вещества, ни газа. Только яркий красный свет.
Жара становилась все более невыносимой по мере увеличения свечения. Жул Дин открыл дверь в коридор, чтобы впустить более прохладный воздух, но это практически не сказалось на атмосфере внутри рубки управления.
Впереди, в глубине ужасающего района тепла я увидел яркую точку света, к которой мы приближались с огромной скоростью.
Температура все возрастала.
– Это центр ада! – прохрипел Жул Дин. – Уводите корабль в сторону!
Но сам был даже не в состоянии сдвинуться с места.
Корус Кан к тому времени уже потерял сознание. Его мозг, заключенный в металлическую коробку, не выдержал перегрева и отключился.
Напрягая все свои силы, я пробрался к пульту управления. Задыхаясь от невероятной жары, опаляющей легкие, я отвернул в сторону, чуть левее от эпицентра этого пекла.
Температура начала падать.
Силы, капля по капле, возвращались ко мне. Я пытался найти объяснение этому явлению. Почему обшивка звездолета, рассчитанная на колоссальные тепловые нагрузки вблизи звезд, не смогла справиться с резким повышением температуры.
Позже мы еще несколько раз попадали в подобные светящиеся области, но гораздо меньшей интенсивности.
Когда звездолет вырвался в чистое пространство, система кондиционирования понизила температуру до обычной величины. Прохладный воздух привел в чувство моих офицеров. Потрясенные пережитым, мы не могли оторваться от задних видеоэкранов.
– Тепло и свет в пустоте космоса… – бормотал я. – Это невозможно…
Корус Кан задумчиво покачал головой.
– Это не обычные тепло и свет, как в горящих звездах. Они сами генерировали себя в пространстве… Тепло и свет могут появляться под воздействием различных колебаний, радиоактивности или химических течений, электромагнитных волн, которые мы используем для сигнализации и передачи информации. Максимальная частота – у электромагнитных волн. Затем следуют тепловые, за ними – световые, радиоактивные и прочие колебания. Нашим ученым все это известно. Они считают, что в космосе множество различных течений с разными скоростями может создать черт знает что… Я кивнул.
– Правдоподобно.
– Это кажется достаточно странным, но не менее странными являются районы полного спокойствия…
Резкий возглас Жул Дина прервал нашу беседу.
– Стены! Они горят!
Я замер.
Занятые беседой, мы не заметили, что стены, пол и механизмы вокруг нас засветились загадочным люминесцентным светом, хотя вокруг корпуса звездолета простиралась сплошная тьма космоса.
Возникшее в рубке молчание нарушалось только потрескиванием прибора регистрации уровня радиации.
Этот звук все усиливался.
– Меняйте курс! – закричал опять Жул Дин. – Мы несемся в очередной район колебаний! Корабль развалится на части за считанные минуты!
Он ничего не сказал о наших жизнях – это и так было ясно.
Мы заметались у приборов. Жул Дин, который никогда не вмешивался в управление кораблем, когда у пульта стояли я или Корус Кан, сейчас изо всех сил старался нам помочь, но только увеличивал сумятицу. Мне пришлось его одернуть.
Ряд маневров вывел нас из опасного района. Оставалось лишь гадать, какую дозу радиации заработал экипаж. Впрочем, мы могли бы, прибегнув к помощи приборов, выяснить это. Но никто не решался…
Тишину, воцарившуюся в рубке, нарушил Жул Дин:
– Что еще нас ожидает?
Корус Кан покачал головой.
– Нужно быть осторожнее, внимательнее… и не болтать почем зря…
Так летели дни. Мы приближались к чужой галактике, обходя всевозможные препятствия, влетая в мощнейшие течения, районы действия природных сил и полей. Единственное, что скрашивало полет – это сознание того, что мы приближаемся к цели.
Звезды становились все ярче и крупнее, вселяя в наши души уверенность. Уже более двух третей пути было преодолено.
На двадцатый день мы с Жул Дином совершили осмотр механизмов звездолета. На обратном пути в рубку нас подстегнул голос Корус Кана:
– Звездолеты! Впереди звездолеты!
На звездной карте чуть впереди нас и параллельно нашему курсу двигалось в плотном построении с полсотни точек.
Не говоря ни слова, мы следили за сближением наших траекторий.
Целью неизвестных звездолетов тоже была Туманность Андромеды.
– Наверное, это корабли андромедян, – предположил Жул Дин. – Они заметили нас и сближаются.
Мы замедлили скорость.
Сначала на видеоэкранах показались огоньки. Когда же они начали вырастать… Овальные звездолеты!
– Змеиный патруль! – закричал я. – Они знают о нашей миссии и хотят перехватить нас!
Корус Кан дернул рычаги, но было слишком поздно.
Корабли схватили нас в клещи. Один из них перерезал нам курс. И прежде, чем мы смогли уклониться, бросился в лобовую атаку.
Через несколько мгновений он врезался в наш звездолет.
7. Ворота вселенных
В очередной раз нас спасло искусство Корус Кана. Он все же успел отклонить наш корабль в сторону. И, поскольку скорость у нас была незначительной, то от касания с вражеским звездолетом наш корабль просто отшвырнуло в сторону.
Однако этого “легкого” касания было вполне достаточно, чтобы превратить пространство внутри корабля в сущий ад.
Надстройки на корме звездолета были смяты. Поднявшись, я первым делом бросился к иллюминатору.
Пространство вокруг нас было заполнено вражескими звездолетами и металлическими тросами. Подойдя вплотную к нам, они прикрепились к корпусу. Наше оружие стало бесполезным.
Змеевидные сооружали герметичный переход, чтобы попасть к нам внутрь.
Я прорычал в микрофон команду к бою.
Но коридоры нашего корабля уже были заполнены ползущими тварями.
Экипаж сопротивлялся отчаянно, но трудно сражаться с превосходящим в десятки раз по численности противником…
Скоро змеи уже вползали в рубку управления.
Ухватив толстый металлический щуп, я бросился им навстречу. Рядом размахивал могучими ручищами Корус Кан.
Только Жул Дин оставался спокойно стоять, заложив руки за спину.
Через несколько мгновений мы дергались на полу в тщетных попытках освободиться, обвитые многочисленными тварями. Жул Дин призывал нас не сопротивляться.
Наверное, он был прав. Большая часть команды звездолета была уничтожена, в живых остались лишь те, кто прекратил сопротивление.
Победители втащили нас в небольшую каюту под рубкой и закрыли.
Каюта была совершенно пуста. Иллюминатор позволял обозревать окружающее пространство.