– Зачем вообще мы дерёмся на мечах, когда у нас столько огнестрельного оружия?
– Во-первых, один мастер клинка, владеющий магией, может порубить кучу автоматчиков, как беспомощных овец, а, во-вторых, холодное оружие воспитывает концентрацию и владение собой.
Рядом упражнялись в военном ремесле Вольные демоны: вот они рубятся от души, площадка перед храмом вспыхивает от огненных столбов, которые они выпускают из ладоней, вот кто-то взглядом поднимает на высоту с десяток булыжников, затем отпускает их в свободное падение и расстреливает каждый из них из пистолета. Десять тысяч душ тоже тренируются под руководством демонов, но они выглядят обычной армией: стоят в строю, отрабатывают одинаковые перемещения с оружием. На лицах одинаковое ликование. Зомби.
Лишь десятки бывших Слуг Смерти замерли на холме в позе лотоса. Медитируют. К ним, будто к эльфам, спускаются все птички и мелкие зверушки с округи.
– Почему мы хватаем Слуг для наших армий, а не ангелов? – интересуюсь у Луция.
– Со временем мы доберёмся и до ангелов. Демоны – потрясающие воины, лучше них, но слишком агрессивны и однобоки. Ангелы тоже однобоки и чересчур нравственны, но у них есть любовь и милосердие. Очень мощные силы, которые делают их несокрушимыми перед демонами.
– А Слуги зачем? Они бесполезны, пассивны, замкнуты в себе.
– Большинство – да, но есть такие, как ты. Те, в ком скрыт потенциал творить новый мир. Неподвластные влиянию чувств, как демоны или ангелы, они не делят мир на чёрное и белое. Они способны принимать объективные и непростые решения... Они видят мир во всём его многообразии, таким, какой он есть.
Вдруг Слуги Смерти открывают глаза и направляют прозрачную, словно раскалённый воздух, волну в сторону Храма. Здание на глазах преображается: мох живым ковром сам сходит с него, обнажая ребристые каменные руины. Остаются убогие, серые и неровные куски камня, но следом над ними словно начинает работать невидимый скульптор: сначала выравниваются контуры древнейшего сооружения, напоминавшего замок, а затем стены вспыхивают и вместо дряхлой скалы становятся бездонным мутным сапфиром– таким глубоким и таинственным, словно океан в сумерках. Храм становится сплошной драгоценностью, башни которой маслянисто блестят в лучах заката.
На миг демоны прекратили свои яростные боевые порывы, и даже зомбированная армия устремила взор на красоту, что в одночасье возникла перед ними.
– Видишь, какие прекрасные творения способен делать их ясный разум? Именно они будут править, когда старые Боги падут.
Глава - 11
Дело близилось к финалу. Несколько часов до спецоперации. Анька одевалась в моей квартире: мы ещё раз приняли по красной таблетке перед финальным сражением. В этот раз всё обошлось без мучительных образов о той девушки из жизни.
– Скоро всё закончится? – риторически спросила она.
– Наверное. Мы атакуем их базу, куда они отправили основную часть своих войск. – я затягиваю галстук. – Либо они нас, либо мы их.
– Вот, и вся война, которая всколыхнула наш мир?
– Вот, и вся. – согласился я. Жуткий пёс Рекс доверчиво боднул мордой меня в бедро. – Видела, как мы крошим им черепа в костюме Хантеров? У нас неимоверная сила, они капитулируют. У них практически нет шансов. Смерь лично взялся за этот вопрос, весь бунт теперь кажется игрушечным.
– Если только у них не будет козыря в рукаве… – Анька мрачно одёрнула рукав пиджака, прикрыв запястье, на котором были едва заметны шрамы от порезов. След одной неудачной попытки самоубийства, который остался у неё даже после смерти.
У этой голубоглазой красотки под оболочкой миловидного лица и наивной улыбки скрывалась тяжёлая ушедшая жизнь и целая цистерна храбрости. Наверное, поэтому она вместе со мной стала Хантером…
Она обожала скорость: мчаться по ночной трассе в никуда, а затем под утро нестись домой...
Когда от алкоголя тоска лишь усиливалась, она перешла на наркотики, и вскоре поняла, что они испепеляют её тело и разум, превращая жизнь в ещё больший ад. Усиливалась зависимость, начинались ломки, из-за которой бездна её боли становилась всё шире, всё необъятней, засасывая в себя всё больше её личности.
Тогда она решилась на омерзительную процедуру кодирования и слезла с веществ.
Легче не стало…
Но, теперь она нашла отдушину, единственный способ успокоиться этими полными боли вечерами.
Скорость.
Когда пробки на улицах стихали, а столица, словно ёлка, зажигалась иллюминацией в центре, инсталляциями на Тверской, она вставала с холодной двуспальной постели. Как это символично. Двуспальная. В самом названии уже было мучительное напоминание о том, что рядом с ней лежал кто-то ещё. Кто-то, кто легонько целовал её в губы перед сном и ритуально поглаживал по волосам, прежде чем она засыпала на его груди, чувствуя биение его спокойного и сдержанного сердца.