На несколько мгновений инспектор потерял дар речи.
Однако ему снова удалось быстро совладать с собой.
— Кто-то направлялся к двери черного хода. При этом он наступил в кровь и поскользнулся. Это были вы, Беккер?
— Никак нет, инспектор.
— Отпечаток ноги размазанный, но, пожалуй, можно утверждать, что обувь не подбита гвоздями.
— Вы хотите сказать, что убийца был не из работяг?
— Очень верное замечание, Беккер.
Райан открыл дверь по правую руку, откуда пахнуло вареной бараниной и кровью. Часто дыша, он осмотрел лежащий на полу кухни труп девушки-служанки. Изуродованное лицо несчастной было искажено болью, но инспектор разглядел на нем веснушки и подумал, что она, возможно, ирландка, как и он сам.
Ему стало не по себе от ужасного зрелища, да и дышать здесь было тяжело, и он отвел взгляд. На кухонном столе рядом с тарелкой он заметил большой молоток. Сердце инспектора забилось с удвоенной скоростью, когда он увидел, что молоток весь покрыт запекшейся кровью.
Никогда еще Райану не приходилось сталкиваться со столькими смертями в одном месте. Голос его, когда он заговорил, был хриплым от напряжения.
— Может быть, жена владельца магазина помешала грабителю, и он не успел открыть ящик с деньгами? Поэтому он ворвался сюда и убил всех, кто был в доме? Чтобы не осталось ни одного свидетеля. Потом в дверь с улицы постучали, преступнику пришлось бежать, и он не успел забрать деньги.
Райан поразмышлял несколько секунд и покачал головой:
— Нет, этот вариант не проходит. Если у него не было времени забрать добычу, почему он потратил драгоценные секунды на то, чтобы закрыть за собой дверь, прежде чем выбежать в коридор?
— Возможно, он не знал о ящичке с наличными? — предположил Беккер.
— Тогда зачем он убил хозяина?
Райан вернулся в коридор и обнаружил, что дверь в дальнем его конце также закрыта. Он открыл ее и оказался в маленькой спальне — судя по количеству мебели, здесь спало много народу. На полу были разбросаны изуродованные остатки колыбельки. Хотя Беккер и предупредил его, что обнаружил труп младенца, все же инспектор оказался не готов к предстоящему зрелищу. Он едва не лишился чувств, когда увидел крошечное тельце, завернутое в одеяло и небрежно засунутое под изуродованную крышку колыбельки.
— Господи! — вымолвил он.
Двенадцать лет Райан служил инспектором в бюро. Перед этим восемь лет был патрульным. Исходив за эти годы вдоль и поперек крупнейший в мире город, он повидал многое, своими глазами видел, что одно человеческое существо может сотворить с другим, и полагал, что ничего более чудовищного уже не встретит. До сегодняшней ночи. Теперь он осознал, каким же невинным был на самом деле, — никогда он не думал, что это слово применимо к нему самому.
— Младенец. Удар молотком должен был… — Райан замолчал, чтобы справиться с чувствами. — Вы говорите, это была девочка?
— Да, — тихо подтвердил констебль.
— Она умерла бы от одного удара, но он все равно перерезал ей горло. — Инспектор с трудом сдерживал рвущийся наружу гнев. — Зачем, черт побери? Она бы не смогла его опознать. Не было никакой причины убивать ребенка. Он не забрал деньги. Он аккуратно закрыл за собой все двери. Оставил орудие убийства. Почему?! Я не понимаю.
Райан в ярости покинул спальню, прошел по коридору и открыл дверь черного хода.
Перед ним вырос констебль.
— Вам сюда нельзя.
— Все в порядке, Гарри, — заверил коллегу подоспевший Беккер. — Это инспектор Райан.
— Извините, инспектор. Я просто исполняю свои обязанности.
— Вы все сделали как надо, констебль.
Райан шагнул во двор. Он надеялся, что холодный ночной воздух успокоит его, но вместо этого к невыветривающемуся из носа смраду добавился еще и специфический запах сырости и тумана.
— Что здесь обнаружили?
Констебль указал фонарем на туалет, потом осветил плотно утрамбованную землю:
— Я поискал, но земля больно твердая, никаких следов не осталось.
— Вы попали сюда через дом?
— Нет. Констебль Беккер сказал, что чем меньше людей будет в доме, тем лучше. Он попросил меня перелезть через стену, как сделал он сам. Вон там, справа отсюда.
— Возьмите фонарь и посветите мне.
Знаменитые густые лондонские туманы — явление уникальное, характерное лишь для этого города, — появлялись, когда дым полумиллиона печных труб смешивался с речным туманом, поднимающимся от Темзы. На городских стенах постоянно лежал слой копоти. Сейчас в свете фонаря хорошо были видны те места, где проникли во двор Беккер и второй констебль.