— Ты что здесь делаешь? — спросил я практиканта, который, скорее всего, таковым уже не являлся. Он остановился рядом со мной. Я поглядывал в сторону Бехама.
— Занимаюсь сбором материала.
Я удивленно вскинул брови. Ах, да, вспомнил: практикант тоже интересовался этими самыми «Фрименами», или, точнее, «свободными людьми на земле», или «рейхсбюргерами»,[8] или как там они еще прозываются. Феномен в наших краях сравнительно новый, но в последнее время о нем говорили все чаще.
— В таком случае ты напрасно сюда приехал, — сказал я.
— А вот он утверждает обратное, — возразил тот.
— Бехам? — Я посмотрел в том направлении. Бехам был занят тем, что обматывал очередную дверную ручку. Обмотать-то он обмотал, но лента спуталась, оборвалась, и он крепко выругался. — Я полагаю, это скорее он совершает противоправные действия.
— Но ты-то здесь что делаешь?
— Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать. Только не говори ему, что мы с тобой знакомы. Ладно?
— А можно мне здесь немного осмотреться?
— Да ради бога, — сказал я. — Никто возражать не станет.
Мы стояли около машинного сарая, и я не думал, чтобы за нами кто-нибудь мог наблюдать. Бехам был поглощен своей деятельностью, а Флор и Гемма незаметно удалились. Однако, когда непрошеные гости убрались и я снова принялся за работу, Флор спросил меня, знакомы ли мы с тем «парнишкой». Я про себя отметил, что «парнишка» — как раз подходящее словечко, и отвечал, что да, мы знакомы. Откуда? Он что, работает в местной администрации? Нет, он журналист, отвечал я. Журналист? Да. В «Рундшау»? Да. А откуда я его в таком случае знаю? Раньше я тоже работал для «Рундшау». Как, тоже писал статьи? Да. Вот как? И давно это было? Уже давненько. Так какого черта я ему сразу не сказал?
— Ты же об этом не спрашивал.
— Что значит «не спрашивал»? Я же тебя спросил, чему ты обучался!
Похоже, Флор разозлился. Он шагал по тамбуру свинарника, взад-вперед, потом достал из кармана трубку, немного ее пососал. Выходит, Гемма все-таки не проболталась, думал я — и жалел, что не сказал ему в ответ чего-нибудь другого. В конце концов, я мог бы ответить, что вообще не знаю этого «парнишку», и это не было бы ложью, потому что о практиканте я действительно ничего не знал. Внезапно Флор остановился, повертел трубку в руке и, указывая в мою сторону влажно поблескивавшим мундштуком, спросил:
— Ты не мог бы ему рассказать, что Бехам нечестно играет?
— Я ему сказал, чтобы он больше сюда не приезжал.
— А насчет Бехама? Ты ему все рассказал?
— Что ты имеешь в виду?
— Что я имею в виду? У тебя что, у самого глаз нет?
Трудно было определить, звучала в его словах агрессия или всего лишь отчаяние. Он схватил меня за руку, выволок наружу и указал на строение, несколько раз обмотанное заградительной лентой.
— Вот что я имею в виду! Он хочет меня доконать!
Я не знал, что ему на это ответить.
— Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Он хочет стереть меня с лица земли! — Флор стоял, наклонившись вперед, будто против ветра, и орал точь-в-точь как на сильном ветру, так что брызги слюны летели мне в лицо.
— Могу с ним как-нибудь переговорить, — сказал я, отирая брызги с лица.
Он успокоился и снова выпрямился.
— Так и сделай. — Он несколько раз ткнул трубкой в мою сторону, затем еще немного ее пососал, так, будто делал глубокую затяжку или будто это был баллончик для астматиков, и наконец спрятал ее. — Лучше бы ему обратить внимание на этого Бехама, чем отираться здесь.
8
«Граждане Рейха» (Reichsbűrger) — праворадикальное движение в современной Германии, а отчасти и в Австрии. «Рейхсбюргеры» отрицают легитимность государства Федеративная Республика Германия и его законов. Они продолжают считать себя гражданами Германской империи, существовавшей до 1918 г., или гражданами Третьего Рейха в границах 1937 г.