Йода поднимает свою лампу, и тени разбегаются, словно водомерки.
– Свечу зажгу я, чтобы нашел ты дорогу домой.
Шестьдесят три года спустя Джея Марука отправили в лазарет, а Айлина Чен вернулась в свою комнату готовиться к Турниру учеников. С Йодой остался только Мейс Винду.
– Дуку хочет вернуться домой, – сказал Йода. – Ловушкой это может быть.
– Вероятно, – согласился Мейс.
Йода вздохнул и посмотрел на раковину.
– «Вопросом» назвал он это. Да, вопрос, еще какой! Но проигнорировать его должны мы, согласен ты?
К его удивлению, Мейс покачал головой.
– Дуку должен был умереть. Я должен был убить его на Джеонозисе. Сделав это, я предотвратил бы войну. Но и сейчас он остается ключом ко всему. Что, если он действительно хочет переговоров? Маленький шанс существует. Может ли он после всего захотеть вернуться к нам? Конечно, шанс ничтожно мал. Но если положить на одну чашу весов этот шанс, а на другую – миллионы жизней, то ясно, что мы должны воспользоваться шансом. Так мне кажется, учитель.
Йода хмыкнул.
– Тяжело это – еще раз решиться поверить в этого потерянного ученика!
– Трудно, – согласился Мейс. – Никто не говорит, что быть учителем легко – даже для вас.
Йода фыркнул, обводя взглядом Храм.
– Пфе. Слишком мудрым ты стал. Лучше было раньше, когда только Йода был мудрым!
Он посмотрел на Мейса и хихикнул. Мейс тоже рассмеялся бы, если бы не потерял свою веселость где-то на арене Джеонозиса.
На другой стороне Галактики самый одаренный ученик Ордена протянул ногу и носком сапога потрогал рукоять светового меча. Граф Дуку скривился. Меч был все еще зажат в руке. Рука почернела от копоти и покрылась изморозью; оторванная чуть выше запястья, она заканчивалась слоем вытекшей и замерзшей крови. Дуку находился в своем кабинете – месте для размышлений, – и зрелище отсеченной кисти сильно потревожило его созерцательный настрой. Кроме того, хотя рука и замерзла в космическом вакууме до абсолютного нуля, она оттает за считаные минуты. Если не принять меры, она оставит пятно на изразцовом полу. А это уже нехорошо, хотя вряд ли кто-то заметит еще одно пятно на полу в замке Малро.
По другую сторону стола Дуку Асажж Вентресс взвесила в руке мешок из изоляционной ткани.
– От корабля почти ничего не осталось, господин. Сила была со мной, и я с первого же выстрела попала в камеру реактора. Мне понадобилось несколько часов, чтобы найти вот это. – Она показала на замороженную кисть. – Пришло в голову, что магнитное сканирование поможет обнаружить световой меч. Забавно, он как раз тянулся за оружием, когда его корабль взорвался. Инстинкт, я полагаю.
– «Он»?
– Он, она. – Асажж Вентресс пожала плечами. – Оно.
Когда погиб ее первый учитель, Асажж Вентресс – бич джедаев и самая грозная союзница графа Дуку – покрыла свою безволосую голову татуировками и распрощалась со своей беззаботной девичьей жизнью. Ее череп украшали двенадцать полосок, обозначавших двенадцать военных диктаторов, которых она поклялась убить и убила. Это была женщина-кинжал, стройная и смертоносная. Даже в Галактике, переполненной ненавистью, такое сочетание быстроты и ярости появляется лишь раз в поколение; Дуку понял это в тот момент, когда они впервые встретились. Она была одновременно розой и шипом; звуком длинного ножа, вонзаемого в тело; вкусом крови на губах.
Асажж повела плечами.
– Голову я так и не нашла, зато собрала кое-какие останки, на случай если вы захотите взглянуть, – сказала она, демонстрируя свой мешок.
Дуку посмотрел на нее.
– Надо же, какой ты стала кровожадной.
Она ответила:
– Я становлюсь тем, кем вы меня делаете.
Ну что на это ответить?
Искусным рывком Силы Дуку поднял кисть, по-прежнему сжимавшую оружие, и подвесил в воздухе перед своими глазами – так же легко, как десятки лет назад он подал Йоде его лампу. Перед тем как взрыв истребителя столь неэстетично отделил руку от тела, она, по-видимому, имела оливковый оттенок. Теперь она была настолько обожжена, что было трудно вообще опознать в ней человеческую руку. Мертвая плоть, лишенная связи с сознанием, ныне представляла собой косную материю, не более интересную, чем ножка стола или восковая свеча, и не несла отпечатка души и индивидуальности своего хозяина. Дуку всегда изумляло то, насколько преходяща связь между телом и духом. Дух – это кукловод, заставляющий конечности тела двигаться; но стоит перерезать нити, и не останется ничего, кроме мяса и краски, одежды и костей.
А вот световой меч джедая – нечто совершенно иное. Каждое оружие – уникальная вещь, которую ее владелец сам создает и усовершенствует. Меч выражает сущность своего хозяина в чистом виде. Дуку провел пальцем по рукояти оружия погибшего джедая. Сила взрыва оторвала половину корпуса и так расплавила внутреннюю начинку, что оружию уже не суждено было снова вспыхнуть, но самое главное еще можно было различить.