Как бы то ни было, техногенных методов коммуникации с системным разумом и Единым пока нет, остается только йога либо инициатива самой Сети, если таковая существует. Хотя, быть может, межличностная, вневременная и внепространственная коммуникация – следствие случая либо каких-то локальных условий.
Оптимизация индивидуальной психики может принести цивилизации дивиденды, величина и значимость которых трудно представимы.
С точки зрения Г. Бэйтсона, «Разум – это необходимое и неизбежное следствие достижения структурой определенной сложности, возникающее задолго до того, как в организме складывается мозг и ЦНС. Ментальные характеристики свойственны не только индивидуальным организмам, но также социальным и экологическим системам, этот разум присущ не только телу, но также проводящим путям и сообщениям вне тела» («Уроки мудрости»).
Итак, гипотетический церебральный чип (либо сам мозг, функционирующий при каких-то условиях как элемент неизвестного целого) может активизироваться посредством каких-то событий (например – практикой йоги либо катастрофами сознания и тела), в результате возникают сиддхи (чудеса), которые всегда вызывали у людей ощущение присутствия в мире вездесущей, всемогущей и непостижимой силы, именуемой Богом. Вызывают ли физические травмы утрату адаптации к окружающему, либо они просто изолируют мозг от поля? Всегда ли перестройка внутрипсихической коммуникации в долговременной практике йоги сопровождается полевыми проявлениями?
Неясно также, что решающим образом влияет на качество и длительность жизни индивида – полная автономность Я-сознания либо наличие его коммуникации с Сетью. И каким образом действует на субъекта понимание (переживание) того факта, что он является ничтожной частью непредставимого целого? Является ли мозг только органом отражения, а если нет, то каковы критерии его «подключения» к Сети? Как отличить нейрофизиологический спазм от подлинного контакта? Ответов на эти вопросы пока нет. Мозг и продуцируемое им (либо включаемое Сетью) локальное сознание индивида – универсальный орган адаптации к внешнему миру. У животных нет самоосознанности, поэтому их адаптационные возможности весьма ограничены, но идеальны в условиях высокой стабильности параметров внешней среды. Сообщества муравьев и пчел ведут себя настолько упорядоченно, что выглядят сознательными, информационный обмен у них эффективно осуществляется при отсутствии мозга, поскольку нервная система насекомого это простая цепочка нервных узлов. Колония насекомых – структура из мобильных единиц, обладающих минимумом запрограммированной автономии и ограниченным набором встроенных реакций при неизменных внешних условиях.
Реаниматологам и врачам «скорой» хорошо известно, что шок, кома и потеря сознания далеко не всегда отключают восприятие. Более того, коммуникация субъекта с окружающим порой сохраняется даже при клинической смерти. Пенфилд в свое время обнародовал данные, согласно которым сознание функционирует даже при глубокой анестезии, несмотря на отсутствие активности мозга (не снимается ЭЭГ).
Мавроматис (1991) отмечает: «Самые различные формы измененных состояний сознания имеют в своей основе сохранение его общей активности при сокращении физиологической, что отмечено парасимпатической доминантой». Иными словами, продуктивные ИСС, а не оглушение, достижимы лишь при неподвижности и глубокой ментальной релаксации, что по закону вегетативного маятника возникает после хорошей нагрузки и достижения начального этапа ЧВН, полученного в традиционной практике асан. «Не существует ли в нас наряду с корой головного мозга какой-нибудь другой нервной основы, способной к мышлению, или процессы, происходящие во время потери сознания, являются феноменами синхронистичности? То есть, они не связаны с органическими процессами?» («Синхронистичность»).
И далее: «У человека кома не парализует вегетатику. Может, в это время она становится носителем психических функций? Не являются ли сны порождением не столько спящей коры (сознание «выключено», во время сна оно отсутствует. – В. Б.), сколько продуктом не спящей вегетатики? То есть не обладают ли сны трансцендентальной природой?» (там же). Известно, что сознание, а точнее, его физиологические корреляты, отсутствует в глубокой стадии сна. В ней же, кстати, и наблюдается парадоксальная активность ВНС, причем симпатической ее части.
Роберт А. Монро, автор методики Hemi-Syng (в русском переводе «Путешествие вне тела»), утверждает, что сознание и ум – явления не локальные, он же назвал телепатию невербальной коммуникацией (НВК).
Не берет ли поле в определенных ситуациях на себя функции восприятия, которые обычно присущи сознанию индивида? Не ВНС, как это предполагает Юнг, а именно поле (Сеть)? Что вообще первично – поле или мозг? Существовало ли поле до человечества, либо последнее только «включилось» в его структуру? Быть может, эта внепространственная вневременная субстанция подобно динамическому вакууму является всеобщим банком информации живого вещества планеты? Либо полевые феномены это компенсация расщепленности психики человека цивилизованного? Или же поле это следующий этап развития, третья сигнальная система, формирующаяся постепенно, а массовое «подключение» к ней человечества с помощью йоги еще впереди?
Я далек от мысли, что сегодня способностью такого «подключения» обладают избранные, лично для меня бритва Оккама отсекает гипотезу о творце, создателе и управителе всего. Сегодня человечество находится на распутье: начать ли процесс киборгизации, вживления различных устройств в тело, либо улучшать существующие системы и формировать новые? В принципе, есть разработки и с той и с другой стороны, и куда пойдет развитие – неясно. Второй путь более перспективен, поскольку он делает субъекта автономным, не зависящим от источников энергии и производителей – уже сейчас есть методики формирования дополнительных сенсорных каналов, стабилизации адаптационных механизмов и т. д. Учитывая, что изменения эти строго физиологичны, вероятность наследственной их передачи достаточно велика.
Сознание – это, прежде всего взаимодействие со своим телом, представителями своего вида и природой. Пока неясно, насколько мозг занят текущей адаптацией, а в каких случаях переключается в полевый режим. Быть может, это имеет место в процессе творчества? В обычном, бодрствующем состоянии сознания, активность коры весьма велика, она просто «глушит» сигналы подкорки, не давая им просачиваться в сознание. А именно подкорка, с ее древними, дочеловеческими структурами, вероятнее всего и продуцирует сиддхи. Не случайно спонтанный выход интуитивной информации чаще всего происходит в ИСС при снижении активности коры – юродивые, шаманы с психотропами, ЧВН в йоге.
Непонятно, когда и как системный разум вставляет свои «две копейки» в любые человеческие проявления. Да и вообще две ли это копейки, а не девяносто восемь, хотя сама мысль о том, что контрольный пакет поведенческих реакций принадлежит чему-то (кому-то), находящемуся за пределами разума – унизительна. Но сознание берет на себя слишком много и не справляется, а поле (Сеть) не имеет доступных средств его вразумления подобно тому, как организм не может справиться с раковыми клетками – аналогия грустная.
Человек амбивалентен: тело стремится к самосохранению в своих пределах, душа – выходу за пределы. Высокая степень эгоцентризма выключает индивида из системного поведения, в результате оно приобретает тотальную деструктивность, и печальнее всего то, что именно такой вид автономии обеспечивает богатство, успех и власть.
Постоянное преобладание полевой настройки делает личность (или данный тип культуры) органически неспособной к силовому переделу миропорядка по своему разумению (именуемому обычно «улучшением»), быть может, именно поэтому Индия, несмотря на все прозрения йогинов, так и не стала колыбелью техногенной цивилизации.