В тот вечер, когда он пришел, Джанак пригласил его ко двору. Здесь царило веселье. Танцевали прекрасные женщины — вино и женщины — и практически все были пьяны. Этот юноша из ашрама не мог поверить своим глазам, и у него возникло недоверие к своему старому Мастеру — почему этот дурак послал его сюда. Зачем? Он был так сильно расстроен, что тот час же захотел уйти, но Джанак сказал:
— Это будет оскорблением. Ты пришел, так пробудь здесь хотя бы ночь. Завтра утром ты сможешь уйти. И почему ты так взволнован? Отдохни немного. Утром я спрошу тебя, с какой целью ты сюда пришел.
Юноша сказал:
— Теперь мне не нужно ни о чем спрашивать. Я своими собственными глазами видел, что здесь происходит.
Джанак рассмеялся. За юношей хорошо ухаживали — его хорошо кормили, ему предложили хороший массаж и ванну, дали прекрасную комнату с очень дорогой кроватью. Он устал, он пришел пешком из монастыря, который находится в джунглях, в столицу и хотел отдохнуть. В тот момент, когда он лег на кровать, он увидел меч, подвешенный прямо над ним на тонкой нити. Он был не в силах понять, зачем все это нужно, ведь он был принят так хорошо, и теперь, к чему эта шутка. Всю ночь он так и не смог заснуть — постоянный страх. Он был не в состоянии наслаждаться постелью, он был не в состоянии наслаждаться дворцом — над ним висел меч.
Утром царь поинтересовался:
— Хорошо ли тебе спалось?
Он сказал:
— Как я мог спать? Что за чушь ты несешь? Все было хорошо, но этот меч висит на такой тонкой нити — в любой момент он может упасть. Дуновение ветерка — и он убьет меня.
Поэтому царь сказал:
— Ты не мог наслаждаться постелью? Это самое прекрасное, что есть в этом дворце, и комната, которую я тебе дал, самая роскошная.
Он сказал:
— Я даже не помню этой комнаты и этой кровати. Я никогда так не страдал — из-за этого меча.
Царь сказал:
— Тогда лучше не уходи. Я нахожусь этом дворце, но и надо мной тоже висит меч — меч смерти. И моя нить еще тоньше, чем твоя, и в любой момент я могу умереть.
Когда вы помните о смерти, как вы можете чем-то обладать? Здесь есть место, здесь есть дворец, здесь есть царство — но смерть есть здесь еще больше, чем что бы то ни было. Как вы можете обладать? Когда смерть здесь, и вы помните о ней, вы становитесь необладающими. Тогда вы знаете: «Я могу обладать только собой. Все остальное заберет смерть».
«Когда йог прочно укоренен в необладании, возникает знание того «как» и «где» существование». Когда вы становитесь необладающими, энергия больше не движется наружу. Она движется, потому что у вас есть желание обладать. Когда вы осознаете, что вы не можете ничем обладать — вы входите в мир и выходите из него; меч был здесь еще до того, как вы пришли, он останется здесь и после того, как вы уйдете...
Ничем нельзя обладать; сама идея того, что вы можете чем-то обладать, глупа. В тот момент, когда вы осознаете это, внезапно, вся ваша энергия, которая двигалась в тысяче и одном направлении, чтобы обладать миром, движется вовнутрь, и, говорит Патанджали: «...возникает знание того «как» и «где» существование». И тогда вы знаете, откуда вы пришли, кто вы есть. Тогда вы встретились с подлинным источником своей жизни, существования. Тогда вы встретились с ним лицом к лицу, с самим истоком. Этот источник и есть Бог: начало и конец, альфа и омега.
Глава 2
Проницательность во всём
Первый вопрос:
Вы довольно много говорите о том, как важен сатcaнг, как важно находиться в присутствии просветленного, освобожденного человека. Все же многие ваши саньясины проводят большую часть своих жизней вдали от вас. Если бы все зависело от вас, хотели бы вы, чтобы все мы все время жили здесь в Пуне вместе с вами?
Нет. Потому что, если вы находитесь в присутствии Мастера слишком долго, это будет для вас слишком. Вместо того, чтобы помочь, это может причинить вам вред. Все должно всегда быть пропорционально и сбалансировано. Это возможно только тогда, когда вы едите нечто настолько сладкое, что вы можете съесть его больше, чем должны. Вы можете забыть о своих потребностях; вы можете перекормить себя. А сатсанг сладок, это самая сладкая вещь в мире. На самом деле это алкоголь... вы легко можете опьянеть. Это не освободит вас; это создаст новые цепи.
Присутствие рядом с Мастером может стать либо цепями либо освобождением, все зависит от вас. Если вы просто находитесь рядом, не обязательно произойдет так, что вы будете освобождены: у вас может случиться расстройство желудка; и вы можете привыкнуть к этому. Нет, это не хорошо. Когда я чувствую, что кому-то нужно его собственное пространство, когда я чувствую, что кому-то нужно уйти от меня, я прогоняю его. Необходимо создать голод, тогда насыщение будет более глубоким. И если вы находитесь вместе со мной слишком долго, вы можете даже забыть обо мне. У вас будет не только расстройство желудка, вы можете полностью забыть обо мне.
Только вчера Шила говорила, что, когда она была в Америке, она была так близка ко мне. Теперь, когда она здесь, она чувствует, что она все еще далека. Почему так происходит? Это сбило ее с толку, она была очень встревожена. Просто, когда она была в Америке, она постоянно мечтала, и эти мечты давали ей почувствовать, что она очень близка ко мне. Теперь она здесь, как она может мечтать? Я по-настоящему здесь, мечтать больше не нужно. И я здесь настолько полно, что она начала забывать обо мне — вот почему она чувствует, что она так далеко от меня.
Все сложно. Иногда я советую вам уехать, чтобы вы почувствовали меня сильнее. Это необходимо. Нужно, чтобы вы отдалились от меня, чтобы я снова мог стать ближе к вам. Необходим ритм — быть с Мастером и не быть с Мастером. Когда вы подчинены этому ритму, открывается открываются большие возможности, потому что, в конце концов, вы должны быть сами по себе. Мастер не может быть вечно вместе с вами. Однажды я внезапно исчезну — «пыль превратится в пыль». Вы нигде не сможете меня найти. Тогда, если вы очень сильно привязались ко мне и не сможете жить без меня, вы будете страдать, страдать понапрасну. А я здесь не для того, чтобы давать вам страдание; я здесь для того, чтобы вы смогли обрести все большее и большее блаженство. Хорошо, когда вы временами живете вдали от меня, в мире, и у вас есть свое собственное пространство, в которое вы можете двигаться, в котором вы можете жить.
И все, что вы обрели здесь со мной, испробуйте это в жизни, потому что жизнь в ашраме это не настоящая жизнь. Самое большее, ашрам может дать вам дисциплину, но это не заменит вам жизнь. Самое большее, это может быть школа, где с вами может случиться несколько проблесков. Затем несите эти проблески в мир — это критерий, проба. Если они и здесь окажутся реальными, только тогда они будут реальными по-настоящему.
Живя в ашраме, живя с освобожденным человеком, живя в его энергетическом поле, вы можете не раз обманывать себя, что вы достигли чего-то. То, чего вы достигли, может оказаться не вашим; то, что вы прикоснулись к новым измерениям, могло произойти просто из-за магнетизма. Но когда меня здесь не будет, и исчезнет атмосфера ашрама, и вы окажетесь в обычном обыденном мире, мир будет рынком, офисом, заводом — если вы сможете сохранить все то, чего вы достигли здесь, и мир не сможет вам помешать, тогда вы действительно чего-то достигли. Иначе, вы можете жить здесь в своих мечтах, в иллюзиях.
Нет, даже если бы я смог сделать так, чтобы все вы оказались здесь, и тогда бы я стал прогонять вас. В действительности, я бы сделал то же самое, что делаю и сейчас, ничего бы не изменилось. Это универсальное средство, такое, какое оно есть.
Не обижайтесь, когда я прогоняю вас — вам это необходимо. Но также и не обольщайтесь, когда я прошу вас остаться — это тоже необходимо. Необходимо и то и другое. И не создавайте фиксированного правила, потому что все очень сложно, и каждая индивидуальность уникальна.
Иногда я позволяю кому-то быть здесь, потому что он настолько мертв, что, на то, чтобы его растормошить, нужно очень много времени. Кто-то раскручивается очень быстро — тогда через несколько недель я говорю: «Уходи». Поэтому, когда вы находитесь здесь, не обольщайтесь, и не обижайтесь, если я прогоняю вас прочь. Иногда я удерживаю кого-то, потому что он очень сбалансирован, и я не боюсь, что он съест слишком много и падет жертвой болезни передозировки; тогда я позволяю ему остаться.