Вселенский Ужас вас стопчет в труху,
Древние вернутся как снег на башку
И высосут всем мозги.
Спрутоглав лежит и спит, в каком-то смысле мёртв.
Меняющий реальность сон он, будто нитку, вьёт.
Его постель — кошмарный Р'льех, глубоководный грот.
Но иногда всплывает он от скуки.
— А как поют Тчо-Тчо? — крикнул Руфус тоном, в котором читалось: "Если кто-то заскучает,
получит по лицу сковородой".
Айе! Фхтагн! Фхтагн! Йог-Сотот!
Столпится в улицах шоггот
И криками "Текели-ли!"
Час слизи воспоёт.
Кабал смутно припомнил, что музыкальный гений, который решил поставить мюзикл
"Некрономикон", получил всё, чего заслуживал: деньги, славу и смерть от когтей невидимого
чудовища.
Руфус наконец заметил его и, вскинув руку в жесте, которым можно было остановить колонну
боевых слонов, в одиночку пошёл вперёд. Он остановился ярдах в десяти от Кабала и с презрением на
него посмотрел. Поставив на землю саквояж, и повесив трость на сгиб руки, Кабал высморкался.
Ненормальные, помешанные и буйные численностью в тридцать или сорок человек столпились за
спиной Руфуса.
Руфус — крупный мужчина с густой бородой и пышной гривой волос, с которой у него были
все шансы стать поэтом, ни разу не опустив перо в чернильницу. И борода, и грива были, разумеется,
рыжего цвета. На нём были пелерина, широкие брюки и крепкие ботинки. По неизвестной причине на
голове он носил чехол для чайника, на котором был вышит символ — глаз внутри пирамиды.
— Так-так-так, — гаркнул он. По-другому он разговаривать не умел.
— Неужели это Йоханнес Кабал...
Солдаты засмеялись и засвистели.
— ...некромант?!
Воинство притихло и пыталось спрятаться Руфусу за спину.
Кабал убрал платок.
— Здравствуй, Руфус, — сухо сказал Кабал, — давай-ка поворачивай кругом и проваливай.
Спасибо.
Он подобрал сумку и собрался уходить.
— Проваливай? — взревел (см. выше) Руфус, — ПРОВАЛИВАЙ? Да ты хоть знаешь, кто я
такой?
Кабал обернулся. Случайный зритель ясно бы увидел, как презрительно сузились его глаза за
непроницаемыми синими очками.
— Я назвал тебя Руфусом, Руфус. Возможно, я ошибся с произношением. Сейчас посмотрим.
Пишется "Руфус", произносится "эгоистичный, наполеонистичный, полоумный, полудурочный,
полуспекшийся, кривоглазый, яйцемозглый, косоротый, узколобый, болтливый, свиноподобный,
слабоумный Scheißkopf [2]". Вот. Так лучше?
— Зря ты это сказал, — прошептал Руфус, от гнева он так сжал кулаки, что костяшки
побледнели. Чтобы представить эту картину, вообразите как тираннозавр вполголоса произносит
реплику в оперетте. — Не зли меня. Если я разозлюсь, тебе это не понравится.
— Да ты мне и так не нравишься, так что разница невелика. Веселись, грусти, ликуй, рыдай —
мне не понравится. Ты и твои друзья можете мне угодить, только если уберётесь восвояси.
— Надо было разобраться с тобой давным-давно, Кабал, когда мы впервые встретились. Ты
никогда не понимал тех сил, что я приобретал, никогда не понимал ту космическую энергию, что
струится по этой бренной оболочке. Ты не в силах даже начать постигать мою магию.
— Ты говоришь о том трюке, когда кто-то подписывает игральную карту, ты её сжигаешь, а она
снова появляется целёхонькая внутри апельсина, да? Ты прав, он всегда ставил меня в тупик.
В Армии Малефикара кто-то хихикнул. Руфус был слишком зол, чтобы это заметить.
— Я тебя предупредил, Кабал. Теперь приготовься почувствовать на себе ужасный гнев
Малефикара!
Неподалёку заблеяла овца и испортила весь эффект. Малефикар наклонил голову вперёд и
сердитым взглядом из-под кустистых бровей уставился на Кабала. Прикоснувшись указательным и
средним пальцем обеих рук к вискам, он начал бормотать дьявольские заклинания.
Кабал снова высморкался.
— У тебя от насморка ничего нет? А то я, кажется, заболел.
Руфус забормотал с удвоенной силой. Время шло. Кабал посмотрел на часы.
— Ты не мог бы поторопиться? Я занятой человек.
Руфус поднапрягся. Кабал ждал.
Кроме зуда в носу никакого эффекта не чувствовалось. "Он, наверное, хочет, чтобы я до смерти
дочихался", — подумал Кабал. Он поднёс платок к лицу, почувствовав, что снова чихнёт, и пропустил
момент, когда заклятие Руфуса сработало.
На секунду ощутив состояние падения, Кабал коснулся пятками травы и грохнулся на спину,
задним числом осознавая, что какая-то сила подняла его в воздух и бросила назад. Мгновение он