Нельзя представлять дело так, что как только в организацию пробираются женщины, то она становится тупой, бюрократической конторой, плюющей на свое Дело. Или, как это считает Бересков, что это коммунистические тоталитаристы специально заполонили конторы бабами, чтобы ими легче было управлять. (На самом деле управлять женщинами очень непросто, мужчины по сравнению с бабами просто ангелы.)
Женщины здесь вторичны. Сначала сверху организация превращается в тупую бюрократическую контору (а иногда она и сразу такой создается), затем из нее уходят мужчины, а освободившиеся места занимают женщины. Это не их вина, это наша общая беда.
Сначала были мужчины
Поговорив о том и о сем, пора подойти и к российскому, так сказать, правосудию, к нашим независимым судам.
Если вы вспомните то, что читали о судах и судьях хотя бы в «Дуэли», то заметите, что, начиная с перестройки, в числе упоминаемых судей стало вопиющим отсутствие мужчин. До статьи Минкина я, к примеру, не могу вспомнить в сотнях дуэльских статей ни одного упоминания о судьях-мужчинах, если это не судьи Верховного Суда. Все наши суды стали сугубо бабскими. О чем это должно нам говорить? Правильно, о том, что наши суды полностью забюрокрачены и что для судей их Дело - правосудие - уже давно не имеет никакого значения.
Началось обюрокрачивание судов после Сталина, когда от судей стало требоваться выносить не тот приговор, который определяет закон, а тот, который намечает партноменклатура. При Сталине такого не было, при Сталине судьи обязаны были подчиняться только закону, что и немудрено, поскольку Сталин не допустил бы, чтобы кто-либо в стране, а тем более судьи, не исполняли им же разработанной Конституции. К примеру, когда требуется показать «беззаконность сталинского режима», часто вспоминают о некоем бывшем работнике ГПУ, «старом большевике» Кедрове, который незадолго до войны был обвинен в измене и предстал перед судом. Коллегия Верховного Суда его оправдала, однако НКВД коллегу из-под стражи не освободил, и тот был расстрелян после начала войны, когда вся полнота власти в стране перешла в руки Государственного Комитета Обороны. В данном случае обратите внимание не на то, что Кедров был расстрелян, а на то, что судьи выразили мнение, коренным образом отличающееся от мнения высшей власти страны. К независимости сталинских судей мы еще вернемся, а сейчас продолжим бабскую тему.
Правление Хрущева началось подлым убийством Берии, это убийство, а также убийство тех невиновных, которые якобы составляли «банду Берии», было покрыто судьями. Судьи начали становиться главными участниками откровенного беззакония. Они своими приговорами убивали тех, кого не имели права приговаривать к смерти по закону, например, придавали законам обратную силу - применяли наказание, которое не было предусмотрено на момент совершения преступления. Начиная от Хрущева, судьи перестали руководствоваться законом и совестью, их законом и совестью стал партаппарат, а конкретно - мнение прокурора. Руководимая мудрой партией прокуратура не может ошибаться, следовательно, тот, кого прокуратура объявила виновным, должен быть осужден.
А в чем работа судьи? Судья должен проанализировать улики по делу и принять собственное правосудное, законное решение. Это сугубо мужская работа. Но если ты должен принимать то решение, которое требует прокурор, если твой личный анализ никому не нужен, то как же мужчина (да и множество женщин) может на такой работе работать? Такую работу с удовольствием делает только баба.
Мужчины стали уходить из судей, и суды стали раем бабской подлости и спеси.
На суде над Андреем Соколовым баба-прокурор заявила, что она, дескать, и в СССР много раз отказывалась от обвинения (что ведет к оправданию подсудимого), если видела, что подсудимый невиновен. Это обычная бабская подлая брехня. Дело в том, что в перестройку одним из основных козырей перестройщиков было то, что советские суды никогда не выносили оправдательных приговоров. Это был факт. Но это уже был и не тот СССР, который строил Сталин.
После начала Великой Отечественной войны жизненно важно для страны было ужесточение дисциплины, следовательно, от судов требовалось ужесточить карательную политику. В июле-августе 1941 г. судебная коллегия Мосгорсуда рассмотрела в 1-й инстанции дела 157 обвиняемых. 116 были осуждены (5 - к расстрелу). Уголовные дела14 человек были прекращены, а 27 человек оправдано из-за отсутствия «достаточных улик». И судьям было плевать, что этих людей считают преступниками НКВД и прокуратура, судьи подчинялись закону и сами решали, виновен человек или нет.