Соответственно, кавказский терроризм в общероссийском масштабе политически неэффективен и даже контрпродуктивен, поскольку он настраивает русский народ против кавказцев, а это может оказаться опасным для самого их выживания. А вот национальная и социальная разновидности русского террора в современной России, вопреки их очевидной антигуманности, вызывают у граждан сочувствие, усиливают недовольство режимом и тем самым достигают политического результата.
Это и неудивительно на общем социально-политическом фоне, формируемом линией правительства на дальнейшее безмерное обогащение правящего меньшинства за счет еще большего обнищания практически всего населения. Более умеренные, чем терроризм, массовые выступления протеста против невыносимых условий жизни властям пока удается сдерживать, но напряженность они, безусловно, нагнетают. Теракты воздействуют на общественное сознание в том же духе, усиливают напряженность в социуме. В целом в стране растет недовольство правящим режимом и усиливается симпатия к его противникам, в том числе самым радикальным, не останавливающимся перед кровопролитием.
Итак, что мы имеем в России в начале лета 2010 года? Имеем мы следующее.
1. Нарастание национального террора. Снижение статистики по убийствам инородцев объясняется ликвидацией нескольких наиболее «производительных» в этом отношении радикальных группировок в Москве и Питере. Это временное затишье, поскольку нациствующие молодежные бригады расплодились в каждой подворотне, а причины этнического терроризма не только не ликвидированы, но еще и усугубляются. К тому же статистика – вещь лукавая, а милицейская статистика тем более.
2. Начало социального террора, пока преимущественно в виде нападений на милицию.
3. Одобрение действий национальных и социальных террористов со стороны значительной части гражданского общества.
4. Усиление общественно-политической напряженности в целом из-за эгоистической социально-экономической деятельности правящей «элиты», провоцирующей массовое недовольство и протестные выступления.
5. Недопонимание опасности происходящего и неадекватность реакции на него со стороны властей. Именно здесь кроется основная угроза государственной безопасности и территориальной целостности страны.
«Демократическое» правительство России наступает на те же грабли, что до него царское. Власть предержащие убеждены, что контроль над административными рычагами и денежными потоками достаточен для удержания ситуации в приемлемых рамках. Они игнорируют трагический опыт предшественников, думавших так же, и недооценивают собственно политическую составляющую развития обстановки в стране. Для правящего режима это всегда фатально, ибо природа государственной власти не финансовая и не чиновничья, а сугубо политическая – власть держится только до тех пор, пока народ с этим согласен. А народ сейчас не согласен: одни люди в знак протеста режут инородцев и стреляют в милиционеров, другие им аплодируют – кто открыто, кто политкорректно, то есть под одеялом.
При оценке ситуации важно помнить, что террор всегда предшествует более серьезным потрясениям. Это своего рода социальный насморк, симптом начинающейся революционной пневмонии. Бороться против терроризма одними полицейскими мерами – все равно что лечить заболевающий пневмонией социальный организм каплями в нос, то есть лечить только симптомы. Толку от этого никакого. Назревающая революция есть явление политическое, политичней некуда. Поэтому меры, способные реально повлиять на развитие обстановки, тоже должны быть политическими.
И они неизбежно будут политическими. Если правительство неспособно их принять, общество выдвинет других, более способных. За террористом Александром Ульяновым закономерно пришел политик Владимир Ульянов, и ход человеческой истории коренным образом изменился. Нечто похожее намечается и сейчас.
В целом положение, сложившееся в России к лету 2010 года, отвечает обоим революционным критериям – «верхи не могут, низы не хотят». Причем «низы» точно не переменят своего отношения, «не захотят». У «верхов» еще есть возможность попытаться избежать полной катастрофы путем поисков компромисса с политическими силами, способными реально влиять на ситуацию.
Пока не произошло непоправимое, пока за выстрелами террористов не грянул большой революционный взрыв, теоретически это еще возможно. Но как долго такая возможность сохранится? Революционная ситуация сформировалась, и рвануть может в любой момент. Причем от человеческой воли это не зависит.