Сейчас же речь доходит до анекдотических обвинений, которые, однако, завершаются приговорами, включая лишение свободы. Нашумел процесс блоггера Саввы Терентьева, обвиненного в разжигании вражды к социальной группе «менты». В том же ряду находится прошлогодний процесс в Оренбурге, где в качестве разжигания социальной вражды суд счёл «противопоставление народа и губернатора и чиновников». В Костроме в июле 2009 года было возбуждено уголовное дело по факту публикации в интернете гипотетического законопроекта о привлечении к уголовной ответственности бывших депутатов, при которых произошло ухудшение жизни народа. Это тоже сочли разжиганием социальной вражды. Недавно в Екатеринбурге был вынесен приговор в отношении члена КПРФ Андрея Никифорова. Среди предъявленных ему обвинений – «разжигание социальной вражды», заключающееся в уподоблении в плакате работников ФСБ работникам ВЧК, НКВД и КГБ.
К этим туманным и натянутым обвинениям прилагаются столь же спекулятивные обвинения якобы в призывах к насильственному свержению власти. Под это обвинения подверстываются такие обвинения, как инкриминируемые тому же Никифорову плакаты «Долой ВЧК-НКВД-КГБ-ФСБ», «Долой полицейское государство», «Не хочу жить в фашистском государстве».
Недавно прокуратура требовала признать экстремистской деятельность Новороссийского общества прав человека из-за плаката на пикете «Права не ждут, права берут», что было истолковано экспертами как призыв свергать власть. Полагаем все это проявлением вопиюще неправовой позиции.
Европейский Суд по правам человека специально неоднократно указывал на допустимость резкой, даже провокационной критики политиков и государственных деятелей. Именно из этого исходил суд, отклонив иск внука Сталина – Евгения Джугашвили к «Новой газете» и Обществу «Мемориал». Очевидно, что данная норма включает возможность резкой критики существующего государственного устройства. Обратное было бы возвращением к законодательству тоталитарных режимов, карающему за критику режима и существующих порядков как за опасное уголовное преступление.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изменениями от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.) ETS N 005 в Статье 10 (Свобода выражения мнения) устанавливает, что: «1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с
определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
Поэтому неконкретизированная защита от нападок неких «социальных групп» противоречит необходимым и законным ограничениям на свободу выражения мнения, как они обозначены в ч. 2 статьи 10 ЕКПЧ.
Резолюция 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН «МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПАКТ О ГРАЖДАНСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАВАХ» от 16 декабря 1966 года устанавливает, что: «Статья 19
1. Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений.
2. Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору.
3. Пользование предусмотренными в пункте 2 настоящей статьи правами налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являются необходимыми:
a) для уважения прав и репутации других лиц,
b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.
Статья 20
1. Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.
2. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».
Таким образом, этот Международный Пакт разрешает некоторые установленные ограничения на свободу выражения мнений. Запрет на вражду к социальным группам находится в российском уголовном законе в одном ряду с запретом на разжигание ненависти и вражду по религиозному, расовому или национальному признаку. Следовательно, к этому запрету применимы критерии ст.20 Пакта, требующие законодательного запрещения подстрекательства к дискриминации, вражде или насилию. Однако неопределенное понятие «социальная группа» не может быть приравнено к столь очень четко определенным понятиям как раса, национальность или религия, поскольку в данных случаях существует как однозначная самоидентификация объекта преступления ненависти, так и однозначное представление субъекта деяния о том, кто именно служит целью его пропаганды. Если говорить о международной практике, то здесь наличествует избыточно широкая трактовка того, что именуется «преступлениями ненависти».
ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Для обеспечения неукоснительного соблюдения прав на свободу высказывания взглядов президент Российской Федерации, реализуя свои конституционные прерогативы гаранта прав и свобод, мог бы инициировать внесение изменения в ч.1 ст.282 УК РФ или содействовать принятию Пленумом Верховного Суда России постановления по делам, связанным с применением антиэкстремистского законодательства.
Формулировка «принадлежность к какой-либо социальной группе» могла бы быть заменена на «по признакам имущественного положения, половой принадлежности, социального статуса, социального происхождения, законных политических или философских убеждений» или была бы разъяснена подобным образом для правоохранительных или правоприменительных органов Верховным Судом.
Необходимо также точно и конкретно определить, что именно может рассматриваться как призывы к свержению законной власти.
Важно однозначно определить, что подобные призывы могут быть составом преступления только в том случае, если они носят прямой и однозначный характер и были рассчитаны на реализацию (т.е. были обращены к вооруженным сторонникам или значительной группе, явно готовой на насильственные действия), а не быть просто высказываниями в дискуссии в интернете, высказываниями на пикете или мирном митинге, т.е. там, где отсутствует субъективный состав деяния, поскольку явно не могли наступить реальные последствия призыва.
С уважением,
Л.М. Алексеева, Председатель Московской Хельсинкской группы, член Совета при президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека
Л.А. Пономарев, Исполнительный директор Общероссийского общественного движения «За права человека», член Экспертного Совета при Уполномоченном по правам человека в РФ, член Московской Хельсинкской группы