Он пошел, чтобы стать свидетелем Наказания Замсина Тринейра по запутанному клубку причин, в которых он не мог полностью разобраться. Частью этого, и он был достаточно честен, чтобы признаться в этом самому себе, было то, что он хотел увидеть смерть Тринейра. Если кто-то когда-либо и заслуживал такого Наказания, то это должен был быть один из тех четверых, кто развязал безумный джихад и обрек столько миллионов других на ту же участь. На самом деле он не хотел видеть и слышать, как кто-то кричит, когда к нему прикладывают раскаленное добела железо, или когда ревущий костер пожирает его измученное тело, но если это должно было случиться с кем-нибудь, он не мог придумать лучшего кандидата. Ну, нет, это было не совсем так. Он определенно мог бы придумать лучшего кандидата, но шансы против того, чтобы кто-то обрек Жэспара Клинтана на такую участь, были… невелики.
Он пошел еще и потому, что слегка подчеркивал свое благочестие с тех пор, как Жоржет Стивинсин и Маржо Эйлисин погибли в застенках инквизиции. Это выворачивало его наизнанку, но он знал ценность защитной окраски. И он пошел на контакт с двумя или тремя старыми товарищами по его собственным дням в страже. Поддержание этих контактов было частью его публичной персоны, и их готовность поделиться казарменной болтовней со старым отставным сержантом часто снабжала Хелм Кливер полезными лакомыми кусочками информации. Кроме того, многие из них были его друзьями на протяжении десятилетий — как Лейху и Прескит, — и он скучал по ним.
Однако он не ожидал, что они пригласят его в «Хэлберд рест» на сосиски и пиво. Еда была последним, о чем он подумал бы после отвратительного зрелища, свидетелями которого они только что стали. Но он забыл о прагматизме служения стражников, так же как забыл о том, как знакомая еда и питье могут утешить человека, когда он в этом больше всего нуждается.
Лейху был на несколько лет моложе Макбита, с темными волосами и глазами его харчонгского происхождения. Он также был умным, проницательным парнем, который за свою тридцатилетнюю карьеру слишком хорошо изучил реалии, скрывающиеся за фасадом Храма, и когда-то, давным-давно, почти пять лет Макбит был старшим сержантом во взводе лейтенанта Лейху. За эти годы он хорошо узнал другого человека, и иногда его поражало, что Лейху мог прослужить такую долгую карьеру, более половины ее прямо здесь, в Зионе, не поддавшись цинизму, который был неотъемлемой частью храмового долга. Его еще больше поразило, что Лейху все еще находился на действительной службе в Зионе, учитывая сомнения, которые, как он знал, капитан лелеял в течение многих лет относительно того, каким образом мораль викариата отражала — или не отражала — истинные намерения архангелов.
Конечно, ты всегда знал, что он умный парень, Арло. Определенно, достаточно умен, чтобы держать рот на замке о таких вещах, из-за которых человека убивают!
Он действительно знал это. На самом деле, он не раз подумывал о том, чтобы попытаться завербовать Лейху для Хелм Кливера. Но капитан также был человеком упрямой честности, который серьезно относился к своим клятвам. Никогда не было большого шанса, что он нарушит эти клятвы, даже ради старого друга.
Во всяком случае, не до джихада, — размышлял Макбит. — В наши дни все может быть немного по-другому. Но это также может быть и не так.
— Ты прав, Филип, — сказал теперь Лейху с выражением лица человека, который только что попробовал что-то испорченное. — Никогда не понимал, что случилось с викарием Хоуэрдом. Никогда. И вот что я тебе скажу. — Он посмотрел Макбиту прямо в глаза. — Викарий Хоуэрд и его брат? Они ни за что не были виновны во всем том дерьме, в котором их обвиняли! Я никогда хорошо не знал викария Сэмила, но я служил под началом Хоуэрда, когда он был в страже. Как и ты, Арло! Ты думаешь, они вдвоем сговорились бы против Матери-Церкви?
— Думаю, ты, возможно, немного перебрал меда, Аксинов, — ответил Макбит. — Это не совсем тот вопрос, который в такое время послушный сын Матери-Церкви должен задавать другому послушному сыну Матери-Церкви.
— Если нельзя спросить другого послушного сына Матери-Церкви, кого можно спросить? — выстрелил в ответ Лейху.
— Почти уверен, что это не совсем то, что имел в виду Арло, сэр, — сказал Прескит. Сержант был крепким, широкоплечим и чрезвычайно преданным парнем с флегматичным характером. Он был старшим капралом Макбита, когда они оба служили во взводе Лейху, и с тех пор он был с Лейху. Теперь он покачал головой. — Дело хорошего сержанта — удерживать офицеров от глупостей, — отметил он. — И мне не нравится это говорить, но задавать неправильный вопрос там, где может услышать не та пара ушей, прямо сейчас действительно глупо.